Путешествие специального корреспондента «НВ» по городам и весям этого удивительного региона с оглядкой на события последних лет
(Продолжение. Начало — в 34-м номере «НВ» за 2015 г.)
Смотря как на Западе…
По кутаисской трассе неслись цистерны с иранскими номерами, везли из Азербайджана мазут. В Сурами и соседних с ним селах местные жительницы продавали вдоль дороги традиционный здесь сладкий хлеб «злато». Им и ливень ни по чем, я же был счастлив найти в Кутаиси сухой и теплый ночлег. То, конечно, была пародия на хостел. Во-первых, до безобразия чисто. Ну и потом, хозяйка Лейла явно переборщила с перечнем запрещенного. Утренний ее вопрос: «зачем купаешься, если на улице дождь?» просто ставил в тупик, хотя логика присутствовала.
Из-за осадков вода в реке Риони поднялась, городская гидроэлектростанция едва справлялась с мощными потоками воды. Однако непогода не помешала, завернувшись в плащ, отправиться по основным достопримечательностям, в числе которых памятники Всемирного наследия ЮНЕСКО Собор Баграти и Гелатский монастырь. Возле Гелати странное кладбище. Над могилами портреты усопших — как выяснилось, не фотографии, а картины, написанные масляными красками.
С послушником монастыря 36-летним Ладо знакомство состоялось днем позже. Он, в общем-то, служит там только по выходным, а в остальные дни разъезжает по Имеретии, снабжая стоматологов края медицинским оборудованием. Множество профессий перепробовал: и по специальности — учителем математики в школе, и по случаю — менеджером ресторана, фининспектором в банке, барменом. Не говоря уже о семи годах, проведенных в Германии, когда довелось поработать уборщиком, мойщиком посуды и поваром. Сегодня, во всяком случае, он вполне сходил за гида, потому что, решая деловые вопросы, умудрялся и тут и там сделать экскурс в историю, а ее он знал прекрасно. Завернул сначала в церковь городка Сенаки, где покоится известный православный затворник Алексий Шушания, а потом устроил прогулку по дворцу мегрельских правителей Дадиани в городе Зугдиди. Это уже почти абхазская граница.
Вот уже приморский город Поти. Знакомое Черное море, только с другого берега. Повезло приехать туда с Тимофеем и его сестрой Тамарой. Их отец, дремлющий на соседнем сиденье, жил в Поти до поступления в мурманскую «мореходку». Когда остановились у старого маяка, он вспомнил рассказы своей бабушки, помогавшей смотрителю больше века тому назад. Башня выше 9-этажного дома, а молодой грузинке приходилось на самом верху чистить сигнальный фонарь.
Водитель грузовика Звиад бранил своих и российских политиков. Не то по-грузински, не то по-русски, но от души. И подытожил уже без акцента: «Россия и Грузия — друзья!» С тем и простились на окраине вечернего Батуми. Там удалось снять на две ночи комнату.
Поющие фонтаны и всевозможные арт-объекты на набережной, 200-метровый небоскреб американского технологического университета с вмонтированным сбоку колесом обозрения, вращающаяся башня-спираль ДНК, на которую нанесены символы грузинского алфавита… Центр, активно застраивающийся казино и отелями всемирно известных брендов, светился бесчисленными огнями, оправдывая неофициальное название курорта — грузинский Лас-Вегас.
Как далеко все это было от бедной старушки, в нужде продающей цветы у портовой гавани возле закинувших удочки рыбаков. Римма Ивановна живет в Батуми с 1949 года. Она тоже внесла вклад в преображение своего города — сажала деревья на главном бульваре. Только какой бы сказочной не казалась окружающая картинка, в поблекших женских глазах было больше настоящего…
По следам Спитакского землетрясения
После месяца на Ближнем Востоке по плану стояла Армения. Попасть туда прямиком из Турции оказалось невозможно — граница на замке, а в Иран требовалась виза. Оставался транзит через Грузию, успевшую к тому времени очень полюбиться. В грузинский городок Вале возвращаешься, как к себе на родину.
На обочине затормозил серебристый «Мерседес». Водитель помог закинуть рюкзак в багажник, мимоходом интересуясь: «Не тот ли Алеша, что с турецкой границы?» Отвечаю — тот самый. От КПП ехал с грузином Сосо, а это, как выяснилось, его сын Мануэл. 23-летний парень работал на гидроэлектростанции недалеко от древнего пещерного города Вардзия. Мануэл попросил начальство поселить меня в кемпинге для рабочих — в конце октября о ночевке в палатке следовало забыть.
Практически все население приграничного города Ахакалаки, в котором даже названия улиц дублируют по-армянски, — выходцы из соседней страны. Но россиянам здесь рады не меньше, чем в любом другом уголке Грузии. Случайный знакомый Самвел, в свое время учившийся в школе среди русских ребят, услышав о России, не только вызвался отвезти в сторону КПП, так еще чуть не потащил лечить бесплатно зубы — он стоматолог.
Армения. Гюмри, бывший Ленинакан. На второй по величине город республики 7 декабря 1988 года пришлась большая часть разрушений страшного Спитакского землетрясения, унесшего жизни 25 тысяч человек и лишившего крова более миллиона. Экскаваторщику Корьюну, с которым мы сюда приехали, трагедия глубоко врезалась в память, хотя он был тогда ребенком. «Многоэтажки, заводы и школы лежали в руинах, — вспоминает мужчина. — Наш дом находился в 20 километрах от Гюмри в поселке Баяндур и уцелел. В момент катастрофы я был в детском саду, в здании от первого же толчка обрушились лестничные пролеты… Чудом спасся, потому что отец, вернувшийся из командировки, забрал меня раньше».
Простились на главной площади у мрачноватого храма из черного туфа. Он не так сильно пострадал от разгула стихии, как стоящая напротив Церковь Святого Спасителя — вокруг нее до сих пор строительные леса. Позади раскинулся мемориальный сквер с фонтаном. У памятника жертвам землетрясения сохранены упавшие с церкви маковки. Впрочем, о тех событиях и так многое напоминает. По всему городу попадаются времянки — простенькие лачуги и металлические вагончики, где живут очередники на жилье. Их, сказали, еще несколько сотен.
Ереванец Михаил разгрузил в Гюмри цемент, предназначавшийся как раз для возведения новых домов, и отправился на своем видавшем виды «КамАЗе» обратно в столицу. «В разрушенные Спитак и Ленинакан мой папа каждый день возил на грузовике хлеб, — говорит он, включая приемник. — Через две недели после землетрясения взял в рейс и меня. Я когда увидел, во что превратились некогда цветущие проспекты и как самоотверженно работают спасатели, слезы потекли… Мне было-то всего 10 лет». Миша сделал музыку громче, услышав любимую песню, грустно улыбнулся и стал в ритм похлопывать по рулю.
Алексей ПИЩУЛИН
(Продолжение следует)
