Путешествие нашего корреспондента по городам и весям этого удивительного региона с оглядкой на события последних лет
По итогам XI Всероссийского конкурса молодых журналистов («Вызов-XXI век»), пишущих на социально значимые темы, давний автор «НВ», Алексей Пищулин, стал победителем в номинации «Вызов — межнациональные и межконфессиональные отношения» за серию очерков-репортажей о Кавказе.
Наш курский «соловей» проехал автостопом по дорогам Абхазии, Чечни, Ингушетии, Дагестана, Грузии, Армении, Нагорного Карабаха и Азербайджана. Изучая проблемы взаимоотношений между народами, быт и культуру регионов, он, таким образом, напомнил о важности сближения народов Кавказа и России.
Публикуем избранные страницы этого увлекательного путешествия.
(Продолжение. Начало — в 34-м номере «НВ»)
Беслан: 10 лет спустя…
24-летний ингуш Арби, работающий пожарным в столице Ингушетии, Магасе, подвез по бакинской трассе и пригласил на обед. Он живет с матерью Радимхан в поселке Пригородного района, относящемся уже к Северной Осетии. Большая часть населения Майского — ингуши, вынужденные переселенцы, потерявшие дома в осетино-ингушском конфликте 1992 года.
Массовая депортация Сталиным ингушского народа в 1940-х и последовавшее за ней произвольное изменение административных границ через десятилетия стали причиной кровопролития между соседями. Затянувшийся территориальный спор до сих пор сохраняет напряженность. У Радимхан на произошедшее после развала Союза свой, вдовий взгляд — спустя столько лет она не снимает траур.
— Мой муж был строителем, — со слезами вспоминает она. — В начале 1980-х по распределению мы вместе попали в совхоз под Курском, поженились, вернулись в Ингушетию. Он никогда не воевал, но той страшной осенью, когда произошло вооруженное столкновение, добровольно вступил в отряд самообороны, чтобы защитить нас, и был убит. Мне с маленькими детьми на руках удалось бежать. Дом в селе Чермен бросили со всем хозяйством.
Водитель Ахмет остановил грузовик с утятами у развилки на Беслан, напоследок дав указания, как найти Первую школу. Лишь в этом северо-осетинском городке новый учебный год начинается 5 сентября, потому что День знаний является днем скорби. 10 лет назад первый звонок оказался последним для 186 учащихся школы №1. Вместе с ними погибли их родные, пришедшие на праздничную линейку, и силовики, освобождавшие захваченных террористами заложников — в списках жертв 334 человека.
Горе бесланцев разделила вся страна. Только, если мы все реже вспоминаем о случившемся, в 30-тысячном городке раны по-прежнему свежи. Слишком многих трагедия затронула лично. Избегал лишний раз обращаться к прохожим, особенно к женщинам, но, покупая в ларьке хлеб, поймал на себе печальный взгляд. Из-под шапочки у продавщицы выбивались седые, почти белые волосы, хотя, если присмотреться, разменяла, пожалуй, только четвертый десяток.
Она догадалась, почему я тут, и заговорила первой:
— 1 сентября отправила на линейку детей, старший сын не вернулся… Говорят, время лечит? Нет.
На улице Коминтерна, почти напротив ее киоска, осталась та самая школа, а рядом — новая Первая, носящая имя Героев Спецназа, которые во время освобождения закрывали бесланцев собой. Эту женщину, как и других матерей, потерявших в теракте детей, огорчает, что построенной взамен школе присвоили тот же номер. И совсем неуместным кажется баннер над входом «Хочешь быть первым — иди в Первую».
На территории старой школы строится Храм Бесланских младенцев, недавно возведена стелла с именами всех жертв. Прах их покоится на городском кладбище в так называемом «Городе ангелов». Сильно обгоревший при штурме спортзал, где удерживали заложников, накрыт саркофагом. Посередине помещения установлен крест, зажжены свечи. В оставленных разорвавшимися бомбами дырах на паркете — свежие цветы. По периметру висит множество детских фотографий. Сюда несут мягкие игрушки, конфеты, рисунки, иконы, ставят открытые бутылки с водой — девочек и мальчиков почти трое суток мучали жаждой. И хотя над дверным проемом в несуществующий ныне переход, который соединял спортзал с основным зданием, есть табличка «выход», тогда ни у кого здесь этого выхода не было.
Остальная часть школы огорожена лентой из-за аварийности помещений. Мало что поменялось внутри за 10 лет. Только среди остатков учебной утвари появились мемориальные доски, а на стенах, выщербленных пулями, — надписи соболезнований от жителей разных городов и стран.
Кто в «лес», кто по дрова
Увиденное хотелось с кем-то обсудить. Каково, например, назранцам, живущим в 23 километрах от Беслана? На Площади согласия познакомился с молодым полицейским, а позже с ребятами на турниках — безработными. Они не оправдывали боевиков, решившихся на захват школы, но смотрели на их действия под другим углом, ища причины жестокости. Такой разговор, наверное, мог получиться только в Назрани и еще паре мест на Кавказе.
Эти парни всю сознательную жизнь прожили в реальности, для большинства россиян очень далекой. С одной стороны, в их 100-тысячном городе атаки террористов, как это ни ужасно, привычны. В то же время чересчур плохая репутация сложилась у местных органов правопорядка. Хамзат, например, успел послужить оперативником. Но даже он, у которого боевики отняли отца, и, казалось бы, имел все основания бороться с ними, уволился из МВД. В этих условиях, очень схожих, кстати, с дагестанскими, и дополненных общей социальной неустроенностью обеих республик, их сверстники уходят в экстремистское подполье — в «лес», как здесь говорят.
С друзьями мы этой темы уже не касались, отвлеклись на ингушские красоты. Родовые башни — ради них в эти края стоит приехать каждому. Каменные великаны, достигающие в высоту 30 метров, сливаются, словно продолжают могучие скалы, на которых они были возведены в X–XVII веках. Древние башенные комплексы являются гордостью народа. Каждый уважающий себя ингуш сможет показать башню, откуда произошел именно его род. Братья Аслан и Магомед без труда отыскали свою, Шадыжевых, в горном селении Лялах. Мохаммед, потомок видного военного руководителя, и Мохаммед-Сали, сопровождавшие нас, в свою очередь, нашли, где жили их предки. Мы насобирали дров на костер и, по горскому обычаю расположившись на берегу бурлящей речки, зажарили мясо. Когда по соседству под кавказские мотивы организовались танцы, наш Магомед первым ворвался в круг.
Алексей ПИЩУЛИН
(Продолжение следует)
