Как Брежнев не дал мне встретить Новый год на вулкане.
Я проснулся от резкого стука в дверь гостиничного номера. Машинально взглянул на часы: семь. Чего так рано? Ведь накануне мы договорились с местными коллегами идти на вулкан лишь часов в девять, когда рассветет. Но за дверью стоял сам Брежнев! «Быстро собирайся, — приказал он, хмуря густые брови, — машина у гостиницы. Едем в порт». Я растерялся: «А как же вулкан?» И тут Брежнев сразил меня вопросом: «Ты где Новый год собираешься встречать — дома или на вулкане?».
Чего я вдруг отважился в конце года отправиться в командировку на Северные Курилы, сказать не могу. Романтика, наверно. Но узнав, когда уходит с Сахалина теплоход (кто же мог предполагать, что он — последний в ту навигацию) до Северо-Курильска, уговорил капитана взять меня на борт. Скорее всего, меня обманула не по-зимнему теплая погода, стоявшая на Сахалине. Вот и до середины Охотского моря мы шли без особых приключений, но чуть позже вдруг пошли волны, налетел порывистый ветер, судно стало жутко раскачивать. От тошноты и головокружения я спасался на мостике, рядом с матросом и вахтенным штурманом.
И лишь моему попутчику, экспедитору из Северо-Курильского рыбкоопа, кажется, было хоть бы хны. Балансируя на мокрых бревнах, он пытался проверить, не разбились ли куриные яйца, которые он вместе с картошкой, капустой и прочими овощами вез с собой, предварительно уговорив капитана погрузить их (за неимением места в трюме) прямо на палубу, рядом с бревнами.
Кстати, когда после шторма я спросил у этого тщедушного, но мужественного человека, как он выбирается с острова на материк, мужик сразил меня своим ответом: «Так ведь Брежнев пообещал, что будет ходить специальный теплоход до Петропавловска на Камчатке». Чем сильно меня озадачил: сам Брежнев, глава государства, говорит про специальный теплоход для Северных Курил, а я, журналист, совсем не в курсе! Пришлось промолчать, чтобы не показать своего невежества.
И все-таки не зря под занавес года я отправился на самый край земли, ибо уже в Северо-Курильске выяснилось: за последние годы я был тут единственный журналист с «большой земли». Не случайно меня встретили с почетом. Тут же собрались все руководящие кадры района, которых, как и положено, представлял лично первый секретарь райкома партии: должность, фамилия, имя-отчество… «А это, — сказал он, дойдя до очередного чиновника, — председатель нашего райисполкома — Брежнев».
Тут-то меня и осенило: так вот какой Брежнев говорил про специальный теплоход!
Но дальше случилось и вовсе анекдотическое. Брежнев, чем-то все-таки похожий на своего великого однофамильца — тоже чернявый, с густыми бровями, подробно рассказывал мне про проблемы Северных Курил, которые более походили на одну «черную дыру», куда исчезали все благие намерения властей хоть как-то улучшить жизнь северокурильчан. Сам собой возник вопрос: у Камчатки есть такой же островной район, как на Командорах. Как там жизнь идет? На что Брежнев, не моргнув глазом, ответил: «Я недавно виделся с Косыгиным, так он сказал, что там такой же бардак». Тут я на знакомую фамилию уже не купился: не мог «этот» Брежнев встречаться с «тем», кремлевским Косыгиным! И я осторожно осведомился: «А Косыгин — это…».
— Дак он тоже предрайисполкома — на Командорах! — чуть не воскликнул Брежнев.
Именно этот курильский Брежнев поставил передо мной вопрос ребром: либо Новый год на вулкане, либо через пять минут в порт… И мне еще, оказывается, несказанно повезло. Ибо накануне, обеспокоенный отсутствием всякого транспорта на материк, я стал свидетелем диалога капитана порта и одной молодой дамочки.
— Я могу уехать на материк? — спрашивала она, на что невозмутимый капитан ответствовал с достоинством «морского волка»:
— Конечно, можете!
— А когда?
— В апреле, с первым теплоходом.
— Как в апреле? У меня же закончился контракт! — вскричала дамочка. И получила в ответ:
— У вас контракт, а у меня навигация.
В общем, мечте моей — хоть раз в жизни побывать на вулкане — не суждено было сбыться. Именно в ту ночь, накануне похода на Эбеко, совершенно случайно в порт зашла парочка камчатских сейнеров, возвращавшихся домой с путины. Вот Брежнев и принял волевое решение… Он лихо доставил меня на своем «уазике» в порт, пожал руку, посадил на морской катер-«жучок», стоявший уже под парами, и сделал ручкой. Прощай, такой близкий, но навсегда далекий отныне вулкан Эбеко!
Потом, уже рано-рано утром, меня разбудит капитан сейнера вопросом: «Ты что — и правда не был на Камчатке?» Сознался: не был! «Тогда вставай, — сказал мне, вдруг улыбнувшись, суровый капитан. — Камчатка!»
В лучах восходящего солнца слева по борту высились заснеженные горы и как недостижимая мечта — конусы камчатских вулканов…
Анатолий СТРОЕВ
Сахалинская область
