Как я родила в разгар пандемии и стала мамой, пока весь мир сходил с ума.
Меня так об этом спрашивали, будто я сделала невозможное. Называли уникумом. Причитали в формате «что же такое творится». А некоторые даже сочувствовали, но — удивительно! — никто не прошел мимо этого события.
Нашла время…
На самом деле, ничего «такого» я не делала. Забеременев, автоматом села в лодку, которая должна причалить в роддом и, даже если б мир перевернулся (что, собственно, и произошло), у меня просто не было другого выхода.
Смешная штука — жизнь. Сегодня ты бежишь в декрет, урвав лучшее место на палубе этого многоярусного парома, сулящего все мирские радости: променады по цветущим паркам, клубничное мороженое в одной руке и карамельный латте — в другой (слагаемые могут варьироваться). А уже завтра болтаешься в дырявой шлюпке, бьющейся всеми своими бортами о коррективы, которые в отпуск по беременности и родам вносит коронавирус.
В конце мая долгожданный малыш появился на свет, открыл свои большие синие глаза и уставился на меня. Первым, что увидел мой ребенок, стало лицо в медицинской маске. Рассказываю, как я дошла до такого.
За месяц до введения режима самоизоляции
Сovid-19 где-то там, далеко, но в метро и офисе каждый второй выглядит как носитель острого респираторного. Еще ничего не случилось, а мне уже страшно. И кажется, не страшно больше не будет. В первой попавшейся аптеке покупаю медицинские маски до того, как это стало мейнстримом. Семейная пачка — 300 рублей за все — что-то дороговато, можно было найти и подешевле (просто я пока не знаю, как задерут цены на этот внезапно ставший дефицитным товар через пару недель).
В декрете
Бумажки были оформлены в лучшем виде, но той радости и безудержного счастья, о которых рассказывают бывалые, не случилось. Клерки, которым положено вставать по будильнику и плестись на свои работы, наладили режим самоизоляции и прекрасно отсыпались до полудня. На их фоне эта благодать последних месяцев беременности перестала казаться чем-то особенным. Гулять стало нельзя, хоть гинекологи-акушеры и продолжали непреклонно советовать своим подопечным активно проводить время на свежем воздухе час, а лучше — больше. В парках поджидали полицейские, отлавливавшие людей, прохлаждавшихся без уважительной причины (беременность таковой не считалась). У моего дома стоял автозак, а вдоль него наматывала круги машина, из которой представители власти в рупор призывали граждан не выходить из квартиры, не совершать ошибку. Я сидела у открытого окна, в нос била весна, а в голове крутилось «они лишили меня декрета». Кто — «они»? Коронавирус, китайцы, чиновники? Да какая теперь разница!
На улице
Чтобы не сталкиваться с потенциальными переносчиками ковида и избежать «выяснения отношений» с полицейскими, я стала наворачивать круги в ближайшем гаражном кооперативе. Пробиралась к нему дворами, как какой-то преступник. На огороженной шлагбаумом территории явно отдавало советчиной и всяким старьем, зато было пусто.
Гениальная стратегия дала сбой, когда с первыми теплыми деньками соседи стали ходить сюда семьями на шашлыки. Разворачивали столы, ставили мангалы, раскладывали вилки с тарелками, садились в круг под галдящую эстраду и все приговаривали: «А у нас нет дачи». Про изоляцию и дистанцию они ни знать, ни слышать не хотели, это был большой праздник, жалко только — не на моей улице. Я выходила из подъезда и шарахалась от каждого встречного. Беременные передвигаются куда медленнее, чем среднестатистические жители мегаполиса, который все время куда-то спешит. Я прыгала в кусты — просто потому, что не успевала отбежать в сторону от очередного человека, летевшего на меня, как самонаводящийся снаряд. Как-то раз отвернулась от девушки, которая подошла спросить, где здесь ближайший продуктовый. На меня смотрели с осуждением, но мне не было стыдно, зато было, что терять.
В женской консультации
В связи с накалившейся эпидемиологической ситуацией, в апреле в ЖК ГКБ № 29 им. Н.Э. Баумана, где я стояла на учете, вышел указ обследовать подопечных не каждые две недели, а скажем, раз в месяц. Если, конечно, последним не пора рожать, а в их обменных картах не значится проблем и патологий. Между собой гинекологи называли это «отпускать». И если раньше было вполне достаточно плановых походов к врачу, то сейчас стало важно наладить с ним контакт. Теперь он должен быть всегда на связи — за деньги, по договору или знакомству, не важно.
В рамках новой реальности отношения с медиками перешли в онлайн и могли закончиться для женщины одиночеством в сети, если в чатике было глухо.
Я сдавала кровь в ближайшем Invitro и без лишнего стеснения написывала акушерке в WhatsUp, отправляя ей результаты анализов и задавая самые дурацкие вопросы, которые только могут прийти в голову мнительной женщине в «интересном положении». Правда, длилось это недолго: люди сколько угодно могут переносить деловые встречи, сделки и презентации, но с рождением новой жизни этот фокус не пройдет. «Не можем же мы оставить вас совсем без наблюдения», — на восьмом месяце отвесила мне гинеколог Мария Николаевна в ответ на возмущения касательно необходимости наведываться в женскую консультация в пандемию.
Все-все, поняла, вызываю Yandex-такси. Одноразовые медицинские маски свисают с зеркал заднего вида, кокетливо болтаются на подбородках водителей, наматываются ими на руки в зоне локтя, достаются из захламленных бардачков. В общем, применяются как угодно, но только не по назначению. Я же сижу в полном «обмордивании» — многоразовом респираторе «Лепесток-200 СБ» с защитой FFP3 (брала в «ОГО!» за 400 рублей). Говорят, должно помочь. «Вам же, наверное, жарко, нечем дышать? Да снимите, чего вы», — выдает человек за рулем. Действительно, чего это я?
Выбегаю из такси — думаю, слава Богу! — и тут же встаю в очередь на ресепшен женской консультации. Беременные здесь жмутся друг к другу, расхаживают без всякой «защиты», глубоко вздыхают во все стороны. Самые сознательные элегантно стягивают свои бестолковые тканевые маски вниз, чтобы попить соку, «сидя на доплере». Они делают вид, будто пандемии нет и никогда не было. На секунду мне кажется, что все в порядке, все хорошо и можно снять дурацкий респиратор, в котором преет лицо. Но эта безопасность обманчива.
В родильном доме
Муж везет меня в отделение патологии роддома при ГКБ №29. (Насчет «патологии» вы, пожалуйста, ничего страшного не подумайте — просто на фоне беременности зашкалили печеночные ферменты, так бывает). Внутрь роддома не пускают. Одежду, в которой я приехала, нужно снять с себя, как с прокаженной, и протянуть провожатому. Пока одна акушерка возится с документами, вторая берет у меня мазок на SARS-CoV-2. Спустя полчаса я уже в палате, где носить маски не принято, что ли, а в коридоре, наоборот, — обязательное требование. Впрочем, свой «Лепесток» я пока стойко держу на лице. Хотя ближе к вечеру я сдалась: убрала респиратор в пакет и больше не доставала.
Мир за дверью палаты стал страшным.
На регулярной основе к нам врывалась уборщица. «Она точно ездит сюда на метро», — психовала я про себя. Развозившие тележки с обедами нянечки лапали стаканы с компотами своими пальцами в перчатках и тоже не вызывали доверия.
Муж привозил «передачки» и, чтобы поговорить со мной по телефону «с глазу на глаз», ждал, пока место под окнами, где кто-то нацарапал мелом на асфальте «ЛЕНА, СПАСИБО ЗА СЫНА!», освободит другой «навещающий». Когда у меня заканчивалась вода, я надевала медицинскую маску и тащилась с бутылкой к кулеру, который стоял в столовке, за пределами нашего отделения. Однажды я увидела, как его протирают антисептиком — и больше там не появлялась. Накануне же моих родов к нам привели новенькую. Я в жизни так никем не брезговала, всю ночь пролежала лицом к стенке и все думала, что вот она-то точно меня заразит.
И вот, наконец, я в предродовом ожидании чуда.
Вокруг меня стонут роженицы, которым, поверьте, ну вообще не до масок. Несколько месяцев я жила в страхе, который висел надо мной, как Дамоклов меч, а вышла из роддома без него. Роды — мощный физиологический процесс, во время которого становится плевать на вирусы и катастрофы, он перекрывает собой все. Удивительным образом тело делает свое дело, и ему не до всяких там коронавирусов.
Все позади, мой долгожданный малыш появился на свет, открыл свои большие синие глаза и уставился ими на меня. Первым, что увидел мой ребенок, стало лицо в медицинской маске.
Юлия ЧЕРНОВА
