Объяснение в любви, которая в объяснениях не нуждается
Я долго думал, стоит ли лишний раз ворошить в его душе и без того смятенные чувства, вызванные известными теперь обстоятельствами. Стоит ли писать эти заметки, печатать рядом с ними трогательные фотографии? Так думал я, потому что в страстном желании чем-то его напоследок обрадовать, боялся его чем-то нечаянно ранить.
Помню, такие же чувства охватили меня, когда три года назад я вознамерился выпустить спецномер, посвященный 70-летию Богданова. Тогда я тоже размышлял примерно так: ну, чем я, и вправду, могу удивить Всеволода Леонидовича (назвать его Севой, как называют его иные коллеги и закадычные друзья, язык не поворачивается) — этого убеленного сединой человека, который за короткое время стал для меня совершенно родным, и если не отцом, то старшим братом — точно?!
С некоторых пор я получил возможность видеть Всеволода Леонидовича чуть ли не каждую неделю. Обычно наши встречи происходят за его рабочим столом, в достаточно скоротечной форме. Но даже тех пяти-десяти минут диалога лично мне хватает не столько на то, чтобы «решить вопрос», сколько зарядиться от Богданова какой-то неведомой, еще не изученной физиками энергией — энергией Севы (здесь его прозвище уместно). А если к этой своей волшебной энергии он приложит еще и свою руку (в самом буквальном смысле — похлопает ею по плечу), то ты выходишь из кабинета «заряженным» на все сто — надолго хватит, как назойливо повторяет тот мужичок из рекламного ролика.
Но вижу я Всеволода Леонидовича не только в кабинете, вне которого он — самый разный. И посмеяться от души может. И колкость по адресу отпустить. И приструнить когда надо. А то и — слезу пустить. Эдак по-мужски. Знаете? Это когда и плакать вроде как не положено (председатель все-таки! самого СЖ!), а она, слеза, лезет и лезет, проклятая, — не спрятать ее, не скрыть от сотен глаз. Но видит Бог: он имеет такое право — хоть однажды дать волю чувствам, которых накопилось, что воды в губке — хоть выкручивай.
В такие минуты (а они бывают исключительно по грустным для нашего сообщества поводам) я проникаюсь к Всеволоду Леонидовичу самым искренним уважением. Ибо понимаю: победы и поражения, надежды и разочарования — всё смешалось в жизни этого человека, который вот уже, считай, четверть века несет свой крест во имя общего дела.
Скажем же ему за это спасибо. А еще за стойкость. За мужество. За верность нашей профессии. И за его героические попытки сохранить ее первозданную сущность.
Леонид АРИХ
