Она могла бы пойти по стопам родителей — уважаемых в городе врача и преподавателя вуза. Но закончив престижную школу с углубленным изучением английского языка и получив два высших образования (школьного учителя и психолога), Ирина Георгиевская не изменила своей давней, привитой еще бабушкой, страсти — изготовлению тряпичных сувенирных кукол. Где бы ни работала, находила время для любимого увлечения, а выйдя на пенсию, и вовсе впала в детство, как шутливо называли ее рукоделие иные подруги.
…Мы встретились с Ириной Георгиевской на ее персональной выставке кукол, которая, по стечению обстоятельств, прошла в библиотеке имени карельского писателя Дмитрия Гусарова одной, где сейчас работает эта самобытная мастерица. Она рассказала, что это третья «настоящая» экспозиция. Первая прошла также в карельской столице в 1988 году, а вторая — в середине 90-х, уже в США.
Назвав заокеанскую страну, моя собеседница засмущалась, и тем самым усилила мой интерес к теме. А история со Штатами более чем интересная.
На Международной конференции художников в Санкт-Петербурге Ирина познакомилась с американской коллегой Аланой Хантер. Много общалась с ней, рассказывала о своей привязанности к куклам, которую неожиданно обнаружила и у собеседницы. Подруги стали переписываться и даже обменялись посылками: Алана прислала Ирине целый чемодан, наполненный книгами, сувенирами и… материалом для изготовления кукол. А карельская художница, недолго думая, сложила в чемодан свои куклы и отправила в Америку.
Получив необычную посылку, Алана тут же сообщила, что готовит экспозицию кукол Ирины Георгиевской в одном из выставочных залов в пригороде Вашингтона.
На выставке в библиотеке центром внимания стал малыш Кнютт — забавный герой популярной книжки-картинки шведской писательницы и художницы Туве Янссон «Кто утешит малютку Кнютта?».
Теперь понимаешь, как сюжет этой книжки перекликается с невеселыми событиями нынешней весны, когда жителям Земли рекомендовано оставаться дома из-за опасной вирусной инфекции. Напомню, что главный персонаж книжки маленький Кнютт еще задолго до свалившейся на наши головы пандемии воспринимал свое жилище как заточение, в котором ему стало страшно от одиночества. Настолько страшно, что он сбежал из дома. Кто же на свободе утешит Кнютта и поможет ему понять, что страхов будет меньше, а радостей больше, если есть, с кем их разделить?
Именно эта, актуальная на все времена мысль из красочной и талантливой детской книжки и вдохновила сотрудников петрозаводской библиотеки имени карельского писателя Дмитрия Гусарова на конкурс писем и рисунков для младших школьников «Я напишу тебе …» по книге Туве Янссон. Дети старались утешить Кнютта, как могли. Писем пришло немало. Участникам конкурса особенно понравился игрушечный Кнютт, придуманный в Петрозаводске Ириной Георгиевской. «Рожденный» из кусочков трикотажного полотна, искусственного меха, наполненный синтепоном, одетый модно, но элегантно, наш Кнютт выглядел франтом. Хотя и очень грустным: в блестящих черных глазах-пуговках застыла такая печаль, что очень хотелось взять в руки и приласкать игрушку. В чем тут секрет?
— Если присмотреться, ваш Кнютт не так уж прост, хотя и безутешен с виду? Угадывается мудрый характер его предков?
— Скорее, — характер моей бабушки по маминой линии, Ириньи Алексеевны. С момента, когда мне исполнилось два года, родители отправляли меня на все лето к бабушке в Лодейное Поле. В небольшой симпатичный городок на берегу реки Свирь. Так вышло, что все мое детство, а затем и все школьные каникулы я проводила там. Отец бабушки всю жизнь работал портным. Сама она — санитаркой в больнице. Никто бы не поверил, что образование у нее — всего три класса. Она была мудрой, умницей, и много чего умела делать руками: шила, вязала, пряла, вела хозяйство…
Бабушка разрешала мне, в моем очень раннем возрасте, бесконтрольно резать тряпочки и сшивать их как угодно. Не опасалась давать мне в руки нитки, ножницы, иголки. Не боялась, что порежусь или уколюсь. Может быть, потому, что видела, как внимательно наблюдаю за ее шитьем, вязанием и прочим рукоделием. Бабушка всегда знала и чувствовала, кому и что можно доверить.
Скоро я научилась шить своим куклам кофточки, платьица…
Неизбалованная жизнью бабушка Иринья учила меня рукоделию, потому что понимала: все это может очень пригодиться, все это лучше уметь. Она ничего не навязывала, а просто видела, что рукодельничать мне нравится и неплохо получается…
— Похоже, Ирина, на ваш выбор профессий: учителя и психолога — тоже бабушкины гены повлияли?
— Возможно. Так сложилось, что с этими профессиями я имею дело не прямо, а косвенно. А вот вкус к рукоделию, привитый бабушкой, только укреплялся.
В семидесятые годы в старших классах школы у девочек было принято дарить друг другу самодельные сувениры. В основном — куклы. В этом творчестве лучшей была Марина Гутман: к новогодним школьным вечерам она мастерила свои шедевры. У нее я и училась. Сейчас Марина заведует постановочной частью в петрозаводском Театре кукол.
— Помнится, в те годы у нас в Петрозаводске было немало кружков и студий декоративно-прикладного искусства…
— Это так. И я пробовала вести кружок рукодельных игрушек в школе. И даже — для студентов педагогического института. Но быстро к этому остыла.
— Почему?
— Когда ко мне на занятия приходили ребята, занимавшиеся прежде в каких-либо подобных кружках, с ними было сложновато, и даже не очень интересно. Дело в том, что они то и дело просили у меня выкройки. Я же советовала им строить выкройки, только если этого требует техника образца, который создаешь. Предлагала проявить немного фантазии, идти от задуманного образа, к нему подбирать материал и все необходимое. Не всем это нравилось, не всем хотелось фантазировать. Ничего не имею против школьных кружков рукоделия: там прививают швейные навыки, развивают мелкую моторику, что-то еще полезное…
Но вот настроенность на готовые образцы считаю минусом.
— Что значит для вас: идти от задуманного образа?
— Знаете, в детстве моей любимой игрушкой был лягушонок с длинными лапками, сделанный из какого-то вида резины, внутри — проволочный каркас. И мне нравилось, что этот самый каркас помогает лягушонку менять позы. Однако, к моему огорчению, материал, из которого был сделан лягушонок, быстро раскрошился. Проволочный каркас сломался, вылез наружу. Вот тогда я и пришла к выводу, что каркас нужно делать из проволоки, защищенной изоляцией.
В качестве наполнителя использую ватин или синтепон. А для наружного слоя подбираю искусственный мех. И еще предпочитаю трикотаж. Он эластичный, и легко принимает задуманную форму.
Все же я считаю, что делаю не просто игрушки, а сувенирные куклы.
Мои оригинальные поделки особенно нравятся друзьям и знакомым, у которых есть дети. Посыпались заказы на подарки к дням рождения и праздникам. Денег за работу я не брала. И не беру. Но предлагала приносить материал. И от него зависело, что в итоге получится. На что хватит моей фантазии. Принесенные ткани и фурнитуру я стремлюсь использовать максимально. Добавляю что-то и из своих запасов, если есть такая необходимость…
***
У Ирины дома среди ее рукоделий увидела аккуратную стопку крошечных носочков. От нашей общей знакомой пожилой женщины, над которой Ирина взяла своего рода шефство, случайно узнала Иринин секрет. Шерстяные носочки Ирина вяжет для новорожденных младенцев, «досрочников», оказавшихся на реабилитации в республиканском Перинатальном центре. Делает она это по своей инициативе и, как всегда, абсолютно безвозмездно.
Валентина АКУЛЕНКО
ПЕТРОЗАВОДСК
