Из скупой на солнце Карелии попасть на Лазурный берег, и не туристом, а в семейный дом по приглашению близких мне людей — о таком подарке можно только мечтать. Вместе со мной рейсом Аэрофлота сюда на отдых прилетели немало других россиян. Многие — уже не впервые.
Ментонские доминанты
Ментона смотрит на море, повернувшись к нему длинными пляжами. А «спиной» городок будто прислонился к лесистым холмам, поросшим апельсиновыми и лимонными деревьями, оливами и множеством цветов.
Местные жители убеждены, что ментонские лимоны намного ароматней и вкусней, чем те, что растут в других местах. В конце февраля — начале марта здесь устраивают Лимонный фестиваль. Город украшают самыми разными цитрусовыми, из них создают различные скульптуры.
Каждый год у таких праздников своя тема. Несколько лет назад, к примеру, по улицам шествовали рыцари на конях, сделанных из лимонов, нанизанных на проволочные каркасы, и курсировали колесницы с фруктами. Придумал этот праздник в 30-х годах XIX века хозяин одной из гостиниц. Он устроил в гостиничном саду выставку цветов и цитрусовых. Успех её был так велик, что выставка перетекла на улицы.
От Старого порта, построенного при Наполеоне III, крутая каменная лестница ведёт к собору Святого Михаила (Сен-Мишель). Он красив в любое время суток, но вечером, подсвеченный огнями, на фоне гор и звездного неба — особенно. Узкие улочки Старого города всегда чистые. Утром и вечером их моют из шлангов.
Другая архитектурная доминанта Ментоны — здание Бастиона, в котором разместился музей Жана Кокто, выдающегося художника-графика, разнообразие дарований которого, по словам Андре Моруа, «удивляло и обескураживало критиков». Одна часть великолепных работ Жана Кокто хранится в музейном здании Бастиона, другая — в новом просторном здании авангардного стиля.
«Русский дом» и русский дух
Казалось бы, все это так далеко от дома, и так не похоже на то, к чему привык. Однако родной русский здесь можно услышать часто.
С террасы, которую я облюбовала, виден купол Русской православной церкви, построенной в 1892 году в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех Скорбящих Радость» и Святителя Николая Чудотворца. Иконостас церкви создан по проекту художника-архитектора И. Горностаева. Несколько икон написаны Карлом Брюлловым. Храм наиболее посещаем летом и осенью, когда в Ментон приезжают туристы из России, в том числе для того, чтобы устроить в храме крестины или венчание.
Неподалёку от храма — территория «Русского дома». Он создавался для помощи русским больным, приехавшим лечиться на Лазурный берег, когда в 1862-м году в Ментоне появилось Русское Благотворительное Общество. Позднее с благословения и с помощью великой княгини Анастасии Михайловны удалось собрать средства на покупку дома для санатория. К 1905 году, в связи с японской войной, больных стало больше, и Общество построило новый, более просторный дом, который стоит и теперь.
После второй мировой войны «Русский дом» официально стал домом для престарелых, и теперь зависит от Санитарного Французского Министерства. Большинство ментонцев не знают историю этого дома, но его название известно здесь каждому. Его обитатели — престарелые люди, в основном французы из обеспеченных семей, поскольку проживание в «Русском доме» стоит приличных денег.
У Ментоны, как и у Ниццы, своя русская история. В Старом городе есть мемориальное кладбище, где немало могил русских эмигрантов. И вообще русский дух здесь не выветрился. У гостиницы «Парадизио» — памятник Луначарскому. Многие могут не знать или не помнить, что тяжело больной, отправленный Сталиным в замаскированную ссылку, послом в Испанию, бывший нарком просвещения А.В. Луначарский вынужден был остановиться в одной из гостиниц Ментоны, где и скончался в декабре 1933 года.
В центре города, у входа в Сады Биовес туристы фотографируются у двух скульптур: «Киргиз с беркутом» и «Сокольничий Ивана Грозного». Это работы нашего знаменитого соотечественника Евгения Лансере — одного их лучших мастеров скульптуры второй половины 19 века.
Не в шляпе дело
В первый же день на пляже видела, как над альпийскими холмами, окаймляющими город с одной стороны (с другой — море), стлалась темная дымная завеса. Такой пожар — плохой сюрприз для этих спокойных мест. Над морем и пляжем в ясном небе рокотали пожарные самолеты желтого цвета с красными полосками. Пожар был не шуточный. Сначала поговаривали, что засуха тому виной. Но когда и после ливня пожары не прекратились, о причинах, как водится, в народе стали строить разные догадки, связанные с волной беженцев и нелегальных мигрантов с Ближнего Востока и Северной Африки, устремившихся в Европу от бомбёжек.
Впрочем, пожары — далеко, а теплое море — рядом. Радуюсь, как дитя, что застала момент стрижки пальм. Экипированные верхолазы, спортивные парни, ловко, как заправские парикмахеры, постригали кроны пальм, ловко отсекая порыжевшие засохшие ветви-лапы. Увидев, что я нацелила на них фотокамеру, «парикмахеры» стали весело принимать позы…
С удовольствием наблюдала, как в двадцати шагах от меня торговец шляпами предлагает свой товар двум дамам, минимально прикрытым купальниками. Продавец, похоже, знал толк в своем деле. Он всем своим видом показывал милым дамам, что никуда не спешит именно потому, что дамы — настолько приятны, что не хочется от них уходить. Около получаса, не меньше, длился этот маленький спектакль. И хотя, перемерив две высокие горки шляп, дамы выбрали лишь одну-единственную, возможно, за самую скромную цену, продавец всем своим видом показывал, что доволен и счастлив…
Во второй половине дня, когда закончились уроки в школе, пляж в Кап-Мартене заполняли дети в сопровождении взрослых. Либо младшие школьники, либо лицеисты. Сразу становилось шумно, как на школьной перемене. Воспитатели передавали ребят тренерам. Те усаживали детей в байдарки или каноэ. Флот выстраивался в колонну и отправлялся в открытое море. Часа через полтора такими же стройными рядами кавалькада возвращалась к берегу. Не удивительно, что многие ментонские дети отлично плавают. Среди ментонцев немало мастеров и чемпионов по плаванию.
Блин, но… «Лазурьен»
Друзья пригласили меня в одно из семейных кафе, что в старой части Ментона. Хотя предложение отведать фирменный гречневый блин, честно говоря, поначалу разочаровало. Однако блин «Азурьен» («Лазурный») оказался роскошным блюдом: на фирменной тарелке в окружении красиво нарезанных овощей и оливок красовался тот самый — плоский и румяный — блин с хрустящей корочкой, свернутый в рулет с нежной, очень вкусной начинкой из смеси козьего сыра, томатов, зелени, оливок. Аппетитный «Азурьен» запивали домашним розовым вином. Хозяин и его помощницы не зря старались: мы засиделись допоздна, и ушли последними, когда все другие кафе уже закрылись. Вокруг — ни души. Заметила, что в такое время не хотелось бы оказаться одиноким прохожим.
— Ничего подобного! — заметили мои спутники. — По Ментону можно гулять в любое время, полиция всегда настороже, хотя её не видно. Местным жителям это известно!
Ментон небольшой даже по французским меркам. Но, кажется, здесь есть всё необходимое для полноценной жизни. Лазурное море, горный воздух, музеи, кинотеатры, детские сады, школы, больницы, парки, кафе, рестораны, отели, магазины… И, к счастью, нет того, что отличает большинство других курортов — суеты и подчеркнутой праздности, бьющей в глаза роскоши одних и отчаянной нищеты других. Город дышит ровно и сопротивляется всему, что может испортить его устоявшуюся атмосферу.
Валентина АКУЛЕНКО
обозреватель «НВ»
МЕНТОНА — ПЕТРОЗАВОДСК
