Вопрос, конечно, интересный
Дело врача-гематолога Елены Мисюриной, осужденной на два года лишения свободы по делу о фатальной врачебной ошибке, всколыхнуло все общество
Одни уверены, что врачи не станут больше рисковать и это отразится на больных. Другие — что мало дали, ведь обычно за свои, как говорят в народе, косяки врачебное сообщество не отвечает.
А был ли мальчик?
Вопрос о том, ошиблась Елена Мисюрина или нет, ясен только суду и следствию. Материалы дела недоступны для общественности, медэкспертизу независимой не назовешь: проводил ее патологоанатом той же клиники, в которой умер пациент. Даже вице-премьер Ольга Голодец разводит руками: «Мы не знаем, кто в этой ситуации виноват».
Врачам часто приходится исправлять ошибки коллег. И не всегда это удается. Бывает и так, что медицинские учреждения перекладывают ответственность друг на друга. Кто прав и кто виноват на фоне многочисленных эмоциональных заявлений в стиле «новое дело врачей-убийц» однозначного вывода не сделаешь. Но уже можно и даже нужно начинать работу над ошибками.
Минздрав над схваткой
Изначально Минздрав занял позицию над схваткой. В принципе, понятно почему. Кому хочется портить отношения с ведомством господина Бастрыкина? Поэтому замминистра здравоохранения РФ Татьяна Яковлева высказалась в том смысле, что советский, извините, российский суд, несомненно, самый гуманный в мире, с другой стороны — на врачей тоже очень часто нападали. Их тоже надо защищать. Таким образом, все сводится к подчиненности экспертных служб.
Этой проблеме не один десяток лет. Федеральные службы вроде ФСБ обзаводятся собственными экспертными службами. Следственный комитет также хочет иметь в своем распоряжении подобный орган, потому что Российский федеральный центр судебных экспертиз один на всю страну, и он не справляется. На экспертизу уходят месяцы. И пока там сделают необходимое заключение, срок давности проходит.
Кстати, именно поэтому Мисюрину привлекли по 238 статье УК «…выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». Изначально ее дело было квалифицировано как «причинение смерти по неосторожности». Но по этой статье срок давности уже вышел, и дело переквалифицировали. Другой вопрос, что эта статья имеет уголовный характер и подразумевает преступный умысел, которого в деле Елены Мисюриной явно не было.
Первый зампред комитета Госдумы по охране здоровья Федот Тумусов справедливо считает, что этот конфликт стал лакмусовой бумажкой для двух очень больших проблем в нашей стране. Первое — это состояние правоохранительной и особенно судебной системы. И второе — это, конечно, состояние здравоохранения. Как показывают соцопросы, уровень доверия медицинским работникам очень низкий.
По данным СК РФ, в 2017 году следователям поступило 6050 обращений и жалоб на медиков. По результатам их рассмотрения возбуждено 1791 уголовное дело. То есть каждое третье заявление — готовое уголовное дело. А в судах у нас не более 2% оправдательных приговоров. Неудивительно, что врачебное сообщество восприняло дело Елены Мисюриной так близко к сердцу.
Кара №238
Эксперты утверждают, что действующее уголовное и гражданское законодательство позволяют достаточно адекватно реагировать на проступки медработников. Полина Габай, юрисконсульт по медицинскому праву считает, что «имеется целый ряд универсальных составов, позволяющих привлекать к уголовной ответственности медицинских работников, чьи действия или бездействия привели к причинению тяжкого вреда здоровью или смерти человеку».
Понятие «ятрогенные преступления» появилось совсем недавно. Это любое нежелательное или неблагоприятное последствие профилактических, диагностических и лечебных вмешательств, развившееся в результате как ошибочных, так и — внимание! — правильных действий. Выходит, что лучшая тактика лечения — это не предпринимать вообще ничего? По логике так.
Как из рога изобилия посыпались дела о врачебных ошибках, которые даже ошибками назвать сложно. Одно из последних — дело хабаровских врачей. Местное сообщество бьет тревогу по поводу обвинения врачей ФГБУ «Федеральный центр сердечно-сосудистой хирургии» по той же пресловутой 238 статье. По предварительной версии следователей, причиной шести летальных исходов послужила патогенная микрофлора, отнесенная к внутрибольничной инфекции в течение двух лет, то есть речи об эпидемии нет. Эта новость вызвала едкие комментарии: «СК нашел решение дотоле неразрешимой проблемы внутрибольничных инфекций».
По сути, СК вольно или невольно, поставил медиков перед выбором — или жизнь пациента или свобода врача. Что выберет врач? Даже если он возьмет риск на себя, то надо быть готовым сменить белый халат на арестантскую робу. Безопаснее и выгоднее зарабатывать на жизнь частным извозом.
— Это опасная тенденция и касается не только врачей, — сообщил «МН» координатор проекта «Русь сидящая» Алексей Федяров. — Эта статья дает чрезвычайный простор для правоприменения. Недавно был случай, когда таксиста, перевозившего ребенка без кресла, судили по этой же 238 статье «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей». Вместо административного штрафа ему грозило шесть лет колонии.
Русская рулетка
Недаром говорят, что у каждого врача, особенно тех, кто стоит на последнем крае обороны, свое кладбище. В первую очередь это касается акушеров-гинекологов, хирургов, анестезиологов-реаниматологов, травматологов. Да, медики забывают тампоны или инструменты в животах пациентов (о трех тысячах подобных сюрпризов за год уже писал «МН»), отрезают не те конечности, ошибаются в диагнозах, делают неудачные операции и манипуляции. Поход к врачу все чаще напоминает русскую рулетку, где дуло приставлено к виску пациента, а с косорукого безграмотного врача все как с гуся вода. Его даже от профессии не отлучить — сообщество бережет честь мундира или чистоту халата, кому как больше нравится.
В США каждый десятый летальный исход или 250 тыс. смертей в год происходит по вине врачей. И это в стране, где действует отлаженная система здравоохранения. Но в случае чего там идут по пути возмещения ущерба пострадавшим. За оставленный в брюшной полости пинцет клинике или конкретному врачу выкатят такой гражданский иск, что потерпевший будет обеспечен до конца своих дней. А делать из проштрафившихся докторов уголовников бессмысленно.
Но, похоже, до таких истин ни государственная система, ни общество еще не дозрели. Немалая часть общества искренне считает, что посадки, а лучше расстрелы, решат все проблемы отечественной медицины. Забывая, что медицина — это не только действия по жесткому и четкому стандарту, но и творческая работа, где репрессивные методы мотивации не работают. Любое лечение, а тем более оперативное вмешательство порождает побочные эффекты — человеческий организм уникален.
Вячеслав СТЕПОВОЙ
NB!
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ. Президент Национальной медицинской палаты (НМП) Леонид Рошаль назвал историю с Мисюриной беспределом и предложил провести экспертизу на их базе. Кстати, НМП разработала модель независимой медицинской экспертизы качества медпомощи, но Госдума который год тянет с ее принятием.
