Похоже, заграничные деньги Распутина «подогревали» экспорт революции из Европы.
В электронном фонде Президентской библиотеки появились новые документы, связанные с Григорием Распутиным — одной из самых неоднозначных фигур российской истории начала XX века.
Среди архивных документов, собранных под обобщающим названием «Падение царского режима» — стенографические отчеты допросов и показаний, взятых в 1917 году у высших чинов департамента полиции Петербурга, а также у гражданских лиц — представительниц «ближайшего круга» Распутина, А.А. Вырубовой и О.А. Лохтиной.
Судя по протоколам допросов, многие преданные своему делу высшие государственные чины вроде генерал-майора В. Воейкова, дворцового коменданта с 1913 года, без труда разобрались с сущностью Распутина: «Вы отрицаете свое участие в обсуждении политических вопросов?» — «Я затрагивал один вопрос, который считал очень важным, вопрос о Распутине. Я считал, что нужно прекратить его доступ к царю». — «Вы не считали Распутина хлыстом?» — «Нет, я его просто считал жуликом».
Материалы следствия, которое вели дознаватели Чрезвычайной следственной комиссии, воссоздают трагическую картину крушения Российской империи, ставшей жертвой предательства со стороны ее высшего чиновничества. Эти самые лица, ненавидевшие реформаторские идеи Столыпина и мельтешившие у трона, делали все возможное, чтобы приблизиться к Распутину наперекор не только законам этики, но и закона как такового.
Материалы допросов проливают свет на ситуацию вокруг трона Романовых предреволюционного времени: слабый правитель не мог пресечь разгула коррупции, воровства, оккультизма, сопутствующего всякому «смутному времени».
В центре этой фантасмагории оказался безграмотный крестьянин из крошечного села Покровское Тобольской губернии, сумевший войти в семейный круг российского императора. «Старец», приблизившийся к царской чете через фрейлину и подругу Александры Федоровны, Анну Вырубову, обретал все большее влияние на кадровую политику в высших государственных институтах.
За этим непростым процессом просматривались деньги, и немалые, происхождение которых пытались установить следователи. Разве что одна Вырубова свидетельствовала на допросе, что Григорий Ефимович «денег не берет — он их тратит на сирых и убогих».
Однако немало фактов свидетельствуют о том, что «малое» предприятие «Распутин» работало весьма эффективно. Особенно, когда на его пути встречался такой же авантюрист, подобный внебрачному сыну князя Петра Мещерского, красавцу и жуиру Ивану Мануйлову. Преуспевающий шпион под видом чиновника департамента духовных дел, аккредитованный при Ватикане, а далее «боец незримого фронта» в Париже, раскинувший шпионскую сеть по всей Европе, неутомимый игрок, постоянный клиент Монте-Карло, проваливший свою европейскую миссию и отозванный в Петербург, сразу оценил возможную выгоду от партнерской близости с Распутиным.
Официально Мануйлова назначили к Распутину телохранителем (сам он называл это «личным секретарем»), что давало возможность неотлучно находиться при старце.
Очень скоро Распутин, разглядев выдающиеся таланты Мануйлова, проникся к нему большим расположением и назначил собственным коммерческим агентом. И через год у Мануйлова на банковских счетах было уже около полмиллиона рублей. О том, какие коммерческие операции проворачивали Распутин с Мануйловым, сказать трудно. Ясно, что очень большие. Есть версия, что они основали сеть доходных клубов. За гонорар в 100 тыс. рублей освободили от судебного разбирательства известного банкира Рубинштейна.
Когда главе Государственной Думы М. Родзянко на допросе в Чрезвычайной комиссии задали конкретный вопрос по происхождению денег Распутина, тот ответил: «Все так прятали концы в воду, что ни от кого фактов получить невозможно. Но определенно ходили слухи, и ко мне приезжали частные люди с заявлением о том, что они знают, что через шведское посольство Распутину передаются большие деньги из-за границы. Я знаю, что все эти данные доводились до сведения генерала Беляева, главы контрразведки. Распутина окружали люди, которые, несомненно, имели связь с заграницей. Потом это подтвердилось. Не могу иначе объяснить, откуда появилось планомерное и правильное изгнание того, что могло принести пользу в смысле победы над Германией. Но в том беспорядке, который у нас царил, существовал известный порядок. Он планомерно приводил к смене министров. Засим, продолжают ставить в конфликт власть правительственную с обществом. Началось систематическое отстранение государя до Думы…»
Цвет российского дворянства и офицерства не раз задумывался о покушении на «старца». Перебирались варианты: Ялта, Ливадия и, наконец, Петербург — ночь убийства во дворце князей Юсуповых. Но было уже не совладать с революционной ситуацией: в России назревал февраль 1917 года, а за ним и грозный октябрь 1917.
Наталья КОРКОНОСЕНКО
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
NB!
КСТАТИ, тема денег Распутина уже прозвучала в одноименном телесериале, но «от корки до корки» она не исследована до сих пор. Хотя многие исследователи, включая Радзинского, знают: деньги Распутин греб лопатой, оттого и бросал нередко в лицо любому случайному человеку из окружения — не жалею, дескать. Есть предположение, что часть его средств пошла из Германии на революцию в России.
