Штрихи к портрету женщины, сумевшей сохранить любовь к знаменитому разведчику даже на расстоянии.
В петрозаводском издательстве «Острова» вышла необычная книга, оставляющая сильное впечатление документальной правдой. Называется она просто — «Катя и Рихард». На самом деле, это пронзительная повесть о красивой и трагической любви.
Рихард Зорге — знаменитый разведчик Второй мировой войны, Герой Советского Союза. О нем созданы фильмы, написаны десятки книг в разных странах мира, его именем названы улицы во многих городах России, памятники Зорге установлены в Москве, Казани, Баку…
Но главная героиня повести — жена отважного Зорге, Екатерина Максимова. Она родилась в Петрозаводске, в этом городе прошла ее юность.
Автор повествования, известный в Карелии историк и журналист Юрий Шлейкин, впервые собрал и обобщил самые разные материалы о жизни Екатерины Максимовой, показал биографию своей героини на фоне отечественной истории 1920–1940-х годов. Поиск материалов о красивой и трагической любви людей, которых свела, а потом разлучила судьба, автор вел почти полвека, и не считает законченным.
Книга о прошлом. Но, прочитав ее, понимаешь, что не так уж далеко это прошлое, и … не все прошлое уже в прошлом. Да, как отмечает автор, она о большой любви прекрасной женщины и сильного мужчины. Но читатель поймет, что сказано и о том, что беспощадно к этому высокому чувству.
В СССР имя Зорге стало широко известно только с 5 ноября 1964 года, когда ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Пересказать содержание книги, насыщенной документами, фактами, снимками, воспоминаниями очевидцев, перепиской главных героев, — невероятно сложно. Тем более — в газетном формате. Поэтому скажу только о главном. И о том глубоком чувстве, что связывало Катю и Рихарда, несмотря на разлуку.
Екатерина Максимова родилась и выросла в небольшом северном городе Петрозаводске. Через десятилетия отечественные издания пытались рассказывать о жизни и трагической судьбе этой удивительной женщины. Но все же многие факты биографии Кати Максимовой, в том числе и неясные, окутанные тайной, остались в тени героя-разведчика.
Автор этой книги постарался подробно рассказать о жизни жены Зорге, собрав немало интересного и в государственных архивах, и в личных архивах родственников своей героини, во множестве других источников.
К рождению книги подтолкнуло и то, что автор волею судьбы оказался близко знаком с племянником Екатериной Максимовой. Дело в том, что в старших классах средней школы № 30 Петрозаводска Юрий Шлейкин сидел за одной партой и крепко дружил с Александром Максимовым, как потом выяснится, родным племянником главной героини книги — Кати.
Любимый «ученик»
Поздней осенью 1927 года Екатерина Максимова вернулась в Москву из Италии, где она похоронила своего мужа — драматурга и актера Юрия Юрьина, умершего от туберкулеза. Сказочный остров Капри уже казался красивым сном. А здесь Москва — осенний холод, переполненные трамваи, очереди за хлебом, пустые полки магазинов, безработица, квартирный вопрос.
В ее полуподвальной комнате в Нижнем Кисловском переулке продолжали кипеть споры о Мейерхольде и Маяковском, звучали стихи любимого Блока. Впереди — работа на оборонном заводе «Точизмеритель», куда Катя поступила и трудилась до 1942 года. Приняли ее — выпускницу Театрального института — рядовой аппаратчицей. Затем она стала бригадиром, помощником мастера, мастером, начальником цеха.
А осенью 1927 года Катя Максимова начинает «с чистого листа» самую длинную страницу своей жизни, которая будет продолжаться 15 лет. И все эти годы будут связаны с Рихардом.
Сначала он станет для нее просто добрым знакомым — иностранцем, который по своим убеждениям переехал из Германии в Советский Союз, чтобы работать в аппарате Коминтерна и участвовать в переустройстве мира на новых коммунистических началах.
Познакомил Катю и Рихарда коллега Зорге по Коминтерну и разведке Вилли Шталь. Однажды коминтерновец Вилли пришел на урок русского языка к Екатерине Максимовой не один, а с другом. И представил его так: «Это Рихард, а проще — Ика. Он, как и я, хочет хорошо говорить по-русски…»
Зорге немного знал русский язык: его мама, Нина Семеновна Кобелева, была русской, и Рихард начал говорить в детстве именно на русском. Но для работы в Москве требовалось знать язык лучше.
Каким она впервые увидела Его? Стройным, статным, широкоплечим. С яркими умными голубыми глазами. Энергичным, интересным собеседником, любившим шутку… Всегда элегантно одетым, с хорошими манерами. Не удивительно, что Зорге пользовался успехом у женщин. Но не настолько, чтобы прослыть ловеласом и суперменом, каким его потом изображали в кинофильмах. Редко кто видел его удрученным или подавленным. Это был человек сильной воли, высокой культуры, хорошо образованный. Рихард, как и Катя, любил поэзию.
Когда Зорге встретил Катю, он был еще формально женат. И в Москву приехал с супругой Кристиной Герлах. Но спустя время, она уехала в Германию, и они расстались.
Катин любимый «ученик» время от времени отправлялся в зарубежные командировки, будучи вначале работником Коминтерна, а затем сотрудником военной разведки.
Свадьба была очень скромной
Три с лишним года Катя не видела своего Рихарда… Он прибыл из Китая в заснеженную Москву в декабре 1932 года. Зорге с наслаждением окунулся в работу над монографией, посвященной аграрному вопросу в Китае. Мечты о серьезной науке никогда не оставляли его. Спустя годы, находясь на краю гибели, он напишет в «Тюремных записках»: «Если бы мне довелось жить в условиях мирного общества и в мирном политическом окружении, то я бы, по всей вероятности, стал ученым. По крайней мере, я знаю определенно — профессии разведчика я не избрал бы …».
За три года у Кати и Рихарда не было ни встреч, ни переписки. Когда Зорге уехал в Китай, Кате исполнилось 25 лет. Она была красива и привлекательна. И вполне могла за эти годы найти спутника жизни. А любить в полной безвестности о человеке — возможно ли такое? Только Катя знала ответ на этот вопрос, и это еще одна тайна ее натуры.
В начале 1933 года Рихард и Катя стали мужем и женой.
Из воспоминаний сестры Кати петрозаводчанки Марии Максимовой: «Свадьба была очень скромной — оба презирали этот «мещанский» обряд. Просто вечер с друзьями после регистрации брака … бутылка легкого вина и разговоры о музыке, о театре и, естественно, о «текущем моменте» — в Германии к власти пришли фашисты…
— Мы были всего полгода вместе, но это были шесть месяцев самого полного настоящего счастья, — говорила мне Катя.
Нам с сестрой Татьяной не довелось познакомиться с мужем Кати, но мне всегда казалось, что мы хорошо его знаем. Катя говорила, что он ученый, специалист по Востоку. Мы знали и о том, что он находится на трудной и опасной работе. … Катя никогда нам не сетовала на одиночество и ни на что не жаловалась …».
Катя и Рихард единственный раз встречали Новый год вместе. Это был 1933-й год. Мечтали о многом. Зорге планировал остаться в Москве, заняться научной работой по Востоку, писать книги. О чем мечтала Катя, выросшая в большой дружной семье, предположить нетрудно. Она мечтала о семье, в которой будут дети, счастье, любовь. Но жизнь распорядилась иначе…
Двадцать дней счастья
Весной 1933 года стало окончательно ясно, что Зорге не суждено пожить спокойно в Москве и закончить научную монографию. Разведуправление РККА решило вновь направить его на Восток. Только на этот раз в Японию. Задание предстояло более трудное и рискованное.
Майским утром 1933 года Зорге простился с любимой женой и отправился в далекий путь.
Японский период жизни Зорге продлится почти 11 лет и окончится 7 ноября 1944 года. Общаться с мужем Катя могла только путем нелегальной переписки через специальных агентов-курьеров.
Деятельность группы Зорге в Японии (операция называлась «Рамзай») подробно описана во многих книгах.
В мае 1935 года Зорге вызвали в Москву для корректировки задач операции. О том, как сложен был этот конспиративный путь домой, тоже рассказано в книгах и фильмах.
Всего-то три недели отвела судьба Кате и Рихарду на эту встречу, двадцать летних дней июля и августа, наполненных счастьем и любовью. И эти мгновения они наверняка вспоминали в самые страшные дни жизни, когда находились в тюремных камерах. Катя — в Москве, на Лубянке, Рихард — в Токио, в тюрьме Сугано. Но в те летние дни и ночи они не могли знать об этом. И вновь мечтали о новой, долгой жизни.
Они собирались на юг, к морю. Катя взяла на заводе отпуск и стала укладывать вещи. И снова — не судьба: Рихард был срочно отозван Центром продолжить операцию в Японии. Это был его последний приезд в Москву. Он еще не знал, что никогда больше не вернется, и никогда больше не увидит Катю и своих самых верных друзей. Теперь он снова отправлял любимой письма, коротенькие записки, небольшие посылки.
Известно о письмах Зорге, адресованных жене в 1935–1938 годах.
«Я хочу домой, к тебе…»
Письма жене Рихард Зорге писал, как правило, на немецком языке и почти всегда не пишущей машинке. Подписывал их «Dein Ika» — «Твой Ика». Письма направлялись в Москву курьерами Центра через границы и страны и находились в пути по нескольку месяцев. Краткие вести и приветы жене он передавал иногда и в шифровках по радио. Ответы Кати получал таким же путем. Катя писала Рихарду на французском. Причем, как вспоминал один из ветеранов разведки, «ввиду исключительных заслуг Зорге, в нарушение всех инструкций и предписаний, ей было разрешено писать мужу без перевода и обработки цензурой».
Письма мужа не давали Кате в руки, и они у нее не хранились. Письма приносили сотрудники разведслужбы и читали их вслух в переводе с немецкого.
Зорге был блестящим журналистом, мастерски владел словом. Но перевод его писем делали, вероятно, в спешке и в той же стилистике, что и документы Разведуправления. Оригиналы писем Зорге за 1935–1938 годы на немецком языке нигде не публиковались.
Судьба Катиных писем неизвестна. Впервые большую часть писем Зорге опубликовала газета «Комсомольская правда» 13 января 1965 года. Письма Зорге к своей Катюше, как он называл жену, и раскрывают настоящий характер прежде всего человека, а не разведчика, вынужденного его маскировать в стане противника. В письмах жене Зорге — чуткий и заботливый муж, остро переживавший свой отрыв от дома, от Родины. Это важно уже и потому, что по-прежнему во многих публикациях российских и зарубежных авторов Зорге изображают «чемпионом по уничтожению спиртного» и «беспутным покорителем сердец». Если принять эти характеристики всерьез, то остается только удивляться, как ему удалось создать и восемь лет без провалов руководить самой мощной разведывательной группой времен Второй мировой войны? Именно так оценивают специалисты его деятельность в Японии. И эта мысль автора книги «Катя и Рихард», безусловно, тоже ее лейтмотив.
Первые письма в Токио от жены, из Москвы, Зорге получил только в начале 1936 года. В одном из них Катя сообщила мужу, что ждет ребенка. Позже написала о другом большом событии — новоселье. Дело в том, что Зорге давно хлопотал перед своим руководством о том, чтобы его жене предоставили благоустроенное жилье. И вот, наконец, Кате выделили комнату в престижном доме № 34 на Софийской набережной с видом на Кремль.
«Если родится девочка…»
Из письма Зорге, датированного 9 апреля 1936 года:
«…Единственное, почему я грустен, это то, что ты одна должна все делать, а я при этом не могу тебе чем-либо помочь, не могу доказать свои чувства любви к тебе. …Но я знаю, что существуешь ты, что есть человек, которого я очень люблю и о ком я здесь, вдали, могу думать, когда мои дела идут хорошо или плохо. И скоро будет кто-то еще, который будет принадлежать нам обоим. …Если родится девочка, она должна носить твое имя…
…Сегодня я займусь вещами и посылочкой для ребенка, правда, когда это до тебя дойдет — совершенно неопределенно.
Будешь ли ты дома у своих родителей? Пожалуйста, передай им привет от меня. Пусть они не сердятся за то, что я тебя оставил одну. Потом я постараюсь все это исправить моей большой любовью и нежностью к тебе.
У меня дела идут хорошо, и я надеюсь, что тебе сказали, что мною довольны…
Когда Зорге писал это письмо, он не мог знать, что с Катей случилась беда: она не смогла выносить ребенка. Сказалось то, что она уже несколько лет работала в цехе, где изготовляли ртутные термометры, и ее организм в какой-то мере оказался пропитан ртутью. Судьба поскупилась на счастье материнства для Кати. Рихард, как мог, старался поддержать ее письмами, полными любви и всяческими проявлениями заботы. Время от времени ему удавалось отправлять для жены небольшие посылки с подарками, теплой одеждой.
С одним из писем Кате передали небольшую посылку, куда была вложена записка: «Товарищ Катя! …Автоматический карандаш сохраните для мужа».
Что значила эта записка? Значит, Рихард скоро вернется? И Катя сразу написала ответ, в нем были такие строки:
«Благодарю тебя… Я надеюсь, что это будет последний год нашей разлуки, но как долго он еще протянется! Я весела и здорова. С работой все обстоит хорошо. Жаль только, что тебя нет рядом. Не беспокойся обо мне, живи хорошо, но не забывай меня. Желаю тебе всего хорошего и крепко целую К.».
Это письмо Кати — единственное, которое сохранилось в копии и цитируется в ряде книг.
Центр ответил отказом
В письмах Зорге жене в 1938 году — мечты о возвращении, слова нежности, любви и горечи от разлуки…
«…Жизнь без тебя очень тяжела и идет слишком медленно. Если возможно, прошу тебя подождать с летним отпуском до моего приезда. Мы тогда поедем вместе. Я, наверное, вернусь к этому времени. Пока до свидания, моя милая. Целую тебя сердечно — твой И.».
Центр ответил отказом на просьбу Зорге, испытывавшего страшную усталость, отозвать его в Москву.
Из письма, которое Катя получила, вероятно, перед новым, 1939-м годом:
«Дорогая Катя! …. мне не остается ничего более, как только молча надеяться, что ты меня еще не совсем забыла и что все-таки есть перспектива осуществить нашу пятилетней давности мечту — наконец получить возможность вместе жить дома. Эту надежду я не теряю …
…Не забывай меня, мне ведь и без этого достаточно грустно. Целую крепко — твой И.».
Радиограммы, приблизившие победу
15–16 октября 1941года фашистские войска оказались на ближних подступах к столице. Резервов у Ставки Верховного главнокомандующего практически не было. Саму Москву, где давно шла эвакуация населения и ряда предприятий, охватила паника. О событиях тех дней до сих пор не принято особенно говорить, но ситуация в самой Москве и на фронте была критическая и страшная. И вот в те осенние дни из Токио в Москву шли радиограммы, с краткими текстами, но огромным смыслом и значением.
В главной из них Зорге-«Рамзай» сообщил, что в ближайшее время, «до весны 1942 года», Япония не намерена нападать на северного соседа — на СССР, и удар ожидается на южном направлении. Это означало, что руководство Красной Армии могло перебросить часть советских войск из Сибири и Дальнего Востока на европейский театр войны — под Москву и Ленинград. Что и было сделано. Пройдет всего несколько недель. И 5 декабря под Москвой началось контрнаступление войск Красной Армии, которое привело к первому крупному поражению германской армии…
11 лет жизни, которые Зорге провел в Японии, сконцентрировались в несколько радиограмм, которые помогли решить судьбу битвы под Москвой, а значит, приблизить Победу в 1945 году.
В одной из последних телеграмм в Центр Зорге докладывал: «Мы сделали все, что в человеческих силах. Люди на пределе…».
На пределе было и душевное состояние Кати. Вот письмо, которое она написала в 1940 или в 1941 году, но не отправила.
«Милый Ика! Я так давно не получала от тебя никаких известий, что не знаю, что и думать. Я потеряла надежду, что ты вообще существуешь…
Все это время было для меня очень тяжелым и трудным. Очень трудно и тяжело еще потому, что, повторяю, не знаю, что с тобой и как тебе. Я прихожу к мысли, что вряд ли мы встретимся еще с тобой в жизни. Я не верю больше в это, и я устала от одиночества. Если можешь, ответь мне…
Что тебе сказать о себе? Я здорова. Старею потихонечку. Много работаю и теряю надежду когда-либо увидеть тебя. Обнимаю тебя крепко. Твоя К.».
Это письмо жены Зорге не получил. Катя не успела или не смогла его передать коллегам Рихарда… Но оно каким-то чудом сохранилось, где и как — неизвестно, но его цитируют во многих книгах. Несмотря на этот крик души, Катя все же ждала чуда — вдруг Рихард неожиданно появится, как было когда-то или пришлет весточку через своих соратников…
«Верю, что опять буду на коне…»
Рихарда Зорге арестовали в Токио в его доме рано утром 18 октября 1941 года. Были арестованы и другие члены группы Зорге.
В этот день на ближних и дальних подступах к Москве части Красной Армии вели тяжелые бои с наступавшими танковыми и сухопутными дивизиями вермахта. В самой Москве еще были отголоски паники, случившейся 16–17 октября. Однако заводы работали, в том числе и «номерной» оборонный завод № 382, где мастером цеха трудилась Екатерина Максимова. В октябре ей исполнилось 37 лет. До ареста самой Кати оставалось 11 месяцев … Она не могла знать, что случилось с ее мужем.
…Катю арестовали 4 сентября 1942 года. Пришли к ней домой ночью. Арест произвели сотрудники Транспортного Управления НКВД. Во время обыска нашли и изъяли карту Москвы, нательный крестик, тетрадь стихов. Ночной арест стал для нее шоком: За что и почему?
В конце ноября Катю Максимову доставили в Лубянскую тюрьму, где вновь продолжались допросы. 18 марта 1943 года постановлением Особого совещания при наркоме НКВД Екатерина Максимова за «связи, подозрительные по шпионажу», была приговорена к ссылке на 5 лет в Красноярский край.
Страшнее голода, холода, унижений, было чувство невыносимой обиды, несправедливости, бессилия из-за невозможности доказать свою правоту и невиновность. И еще была полная неизвестность о том, что происходило в это время с ее родными, с Рихардом…
В конце мая 1943 года Катя прибыла в поселок Большая Мурта, что примерно в 120 километрах к северу от Красноярска. В самом поселке и в районе находилось немало ссыльных. По одной из версий Катю взяли на работу санитаркой в больницу.
Через какое-то время мать Кати получила два письма, из которых узнала, что ее дочь, «находясь на излечении в Муртинской больнице, умерла» 3 июля 1943 года.
Что же случилось, почему так внезапно ушла из жизни Катя Максимова? Есть два подтвержденных факта. Первый о том, что 29 июня 1943 года Екатерина Максимова поступила в больницу поселка Большая Мурта в тяжелом состоянии. Второй о том, что 3 июля 1943 года она скончалась.
В последние годы судьбой Кати Максимовой и обстоятельствами ее гибели занимались общественные деятели, журналисты и краеведы.
Автор этой книги постарался обобщить собранную ими информацию. И получилась примерно такая картина.
В официальной справке в «деле Максимовой» сказано, что причина смерти — «кровоизлияние в мозг (инсульт) и следующий паралич дыхательного центра». Но в письме матери от медсестры больницы говорится о химическом ожоге. И можно предположить, что диагноз «инсульт» должен был замаскировать настоящую причину смерти. А химический ожог, как пишут разные авторы, мог быть следствием либо злого умысла, либо несчастного случая, либо попытки самоубийства. Третья версия исключается, если вспомнить строки последних писем Кати родным (в книге они опубликованы): «Я еще верю, что зимой приеду к вам в гости, отпрошусь и получу разрешение на выезд…Верю, что опять буду на коне, добьюсь хорошей жизни…». Катя хотела жить! Несмотря ни на что.
В поселке Большая Мурта сегодня не осталось никого, кто мог бы точно сказать о месте могилы Кати.
…Катю реабилитировали посмертно в ноябре 1964 года, через 20 дней после того, как был опубликован указ о присвоении Рихарду Зорге посмертно (7 ноября 1944 года в токийской тюрьме Сугамо Рихард Зорге был казнен через повешение) звания Героя Советского Союза.
Автор книги называет имена людей, которые помогали в ее создании. Самые главные в этом списке — родственники Екатерины Максимовой. Главный среди них, как уже говорилось, друг Юрия Шлейкина еще со школьных лет Александр Максимов.
Первым не только в Карелии, но и в стране, кто стал скрупулезно собирать и публиковать материалы о Екатерине Максимовой, был петрозаводский журналист Исаак Маркович Бацер. Он не раз встречался с Марией Максимовой (сестрой Кати) и знал некоторые важные факты, детали биографии Екатерины, не вошедшие в публикации и книги. В марте 2005 года Исаака Марковича не стало, и ответы на какие-то вопросы о биографии Кати ушли с ним…
***
Да, книга «Катя и Рихард» о большой любви, обреченной не стать счастливой и долгой. И об этом великом чувстве, и о многом другом повествование убеждает невымышленными письмами, яркими и убедительными документами. Богатый документальный материал — куда более «упрямая вещь», и вызывает большее доверие в правдивости, чем словесные и смысловые изыски или соответствующие моменту идеологические клише в публикациях, чем даже талантливо поданные истории и экранизации на эту тему. Она и получилась не только захватывающей, но и заставляющей вновь и не без сердечной боли размышлять о времени, о стране, о судьбах людских. И о своей собственной — тоже.
Валентина АКУЛЕНКО
обозреватель «НВ»
ПЕТРОЗАВОДСК
