К 80-летию со дня рождения первого космонавта планеты.
Наш научный обозреватель Владимир Губарев имел счастье знать Юрия Гагарина, встречаться с ним, наблюдать за тренировками, когда он готовился к своему второму полету, который, к сожалению, так и не состоялся.
О некоторых мгновениях из жизни первого космонавта планеты, которые мало известны вообще, а нынешнему поколению — тем более, известный журналист и писатель рассказал в книге «Тайны Гагарина» (ее новое издание вышло на днях), главы из которой и публикует «Новый вторник».
(Окончание. Начало — в 8-м номере «НВ»)
6. Космонавты о своем товарище
Этот день врезался в память всех, кто пережил его. Каждый из нас запомнил его на всю жизнь, и мы рассказываем о своих ощущениях, о своих волнениях, о праздничной, счастливой Москве.
У космонавтов, которые пошли работать на космические орбиты вслед за Юрием Гагариным, свои воспоминания. И при каждом старте на орбиту — а наше время богато на космические эпопеи! — они возвращаются в тот солнечный апрельский день.
—… Когда я улетал, да и другие тоже, хотелось крикнуть по-гагарински: «Поехали!» Причем и при первом полете, и при втором, — говорит Алексей Леонов, — но еле сдержал себя. «Поехали!» — это гагаринское, и только его. Оно имело право звучать один раз, тогда, 12 апреля. Я был на Камчатке. Вдруг сквозь космический треск и шумы слышу его голос: «Как у меня дорожка?» — это он о траектории спрашивал. Представляете, на активном участке летит, первый старт человека, а Юрий спокойно и деловито интересуется очень конкретными вещами. Казалось бы, эмоции должны захлестнуть, а он работает. Значит, Гагарин спрашивает, а параметров у нас еще нет. Но я кричу в микрофон: «Все хорошо! Дорожка отличная! Все в норме!» Гагарин узнал меня. «Спасибо, блондин!» — говорит. Вот в этот момент я понял, что все в порядке. — Алексей Леонов на секунду задумывается, вспоминает. — Он меня поразил в то утро своей выдержкой, мужеством. Я сам испытал, что такое «активный участок» и встреча с космосом, и до сих пор преклоняюсь перед Юрием — ему было трудно, но он был уверен, что нам, на Земле, гораздо труднее, и поддерживал нас. Забота о других — главная черта Гагарина…
Виталий Севастьянов дважды уходил в космос, работал там вместе с А. Николаевым и П. Климуком в общей сложности почти три месяца.
82 суток и 108 минут. Казалось бы, несопоставимые цифры?
— Конечно, — соглашается Севастьянов. — Каждый месяц нашего полета можно сравнивать лишь с секундами первого. Мы шли в космос проторенной тропинкой, лишь там, на орбите, начиналось новое. А для Гагарина все впервые, абсолютно все! Тогда, в 61-м, даже трудно было представить, что последует за первым полетом, насколько широка и разнообразна будет последующая программа космических исследований. Пожалуй, лишь несколько человек, таких, как М.В. Келдыш и С.П. Королев, могли прогнозировать «наше космическое будущее». И поэтому так принципиален полет Гагарина… 12 апреля произошло «смещение эпох». Позавтракали люди в одной эпохе, а обедали уже в другой. И это сказалось на всех. Я вышел из Центра управления, уже все свершилось. Но люди, которых я встречал на улице, еще не знали этого. Они спешили по своим делам, о чем-то переговаривались. Короче говоря, был будничной день большого города. И вдруг словно все взорвалось — праздник выплеснулся на улицы, всеобщее ликование и радость. Это был удивительный день. Все сразу же полюбили парня, который летел над планетой. Я часто спрашиваю себя: а почему так дорог и близок Юрий Гагарин каждому из нас, всем людям? Была у него черта в характере, которая кажется мне главной, — это доброта. В фильме «Девять дней одного года» герой говорит: «Коммунизм могут построить только добрые люди». Это о Гагарине.
— Я уверен, не будь Гагарин первым космонавтом, он стал бы прекрасным летчиком, или металлургом, или колхозником. Главное — к этому времени он уже состоялся как человек. Он всегда замечал в других лучшее, — добавляет Леонов. — Помните: «У меня прекрасная мама», — говорил Юрий. И это так. Анна Тимофеевна дала ему все. Отец приучил к труду с детства. Юрий говорил о своей учительнице так, будто лучших учителей в мире нет. Друзья? Преподаватели в ремесленном училище? Товарищи по службе в армии? Командиры? Обо всех Гагарин говорил: «Замечательные люди, лучшие». Юрий умел ценить человека, и это его самого сделало таким.
Вместо эпилога
Встречались после апреля 61-го Королев и Гагарин редко. Только на космодроме, провожая вместе новые космические корабли. Даже в Звездный городок Сергей Павлович не мог приезжать часто — он работал без праздников и выходных, словно торопился сделать как можно больше. Пилотируемые полеты. Луна, Марс, Венера… А жить оставалось так недолго…
Гагарин тоже не принадлежал себе. Много ездил, встречался с людьми, готовился к полету.
Но Сергей Павлович внимательно следил за выступлениями Гагарина, его статьями, поддерживал его стремление учиться.
Иногда говорят, что Королев относился по-отцовски к Гагарину. Это не совсем точно. Он стал для первых космонавтов планеты Учителем, точно так же, как для него самого был К.Э. Циолковский.
Все видели и знают улыбку Гагарина, но я помню его слезы. В тот день, когда Москва прощалась с Сергеем Павловичем Королевым. Мы вместе стояли у гроба в почетном карауле…
Апрельское утро 61-го года окончательно и на века соединило судьбы Сергея Павловича Королева и Юрия Алексеевича Гагарина. Им, представителям двух поколений, суждено было войти в историю нашей цивилизации вместе.
В этот день Первый космонавт планеты говорил и от имени Главного конструктора: «Вся моя жизнь кажется мне одним прекрасным мгновением!»
Гагарин и первые наши космонавты — это героизм эпохи. Королев, Келдыш и их соратники — это гений отечественной науки.
Они все олицетворяют подвиг народа.
Владимир ГУБАРЕВ
