Только бы это не сделалось повседневной практикой. Нам тогда вообще жить станет негде.
Все, вроде бы, тему уже измусолили, обсосали. Но не идет из головы, хоть убейте, не идет — и все.
Человеку неожиданно захотелось пройтись по родному городу — пешком. Был на похоронах любимого учителя, перенервничал, воспоминания нахлынули разные…
Поймет каждый.
Но — неожиданностью это, конечно, оказалось только для него самого. Людям, которые его окружают, за то и зарплату приличную платят, чтоб никаких неожиданностей не было. В общем, район будущей неожиданной прогулки заранее зачистили, чтоб мышь не пролетела. Родной город стал пуст, как Москва во время инаугурации. Он шел в одиночестве, а все сопровождение, охрана всякая, обслуга, три желтых «лады» с одинаковыми номерами, гвардейский танковый полк имени маршала Чойбалсана и ракетный дивизион с «тополями» на Плющихе, полевая кухня, передвижной бассейн с говорящими щуками, ансамбль горлового пения из Тувы, зоопарк со снежными барсами, готовыми к кольцеванию, НИИ экстренной хирургии и трансплантации, железнодорожный вагон с амфорами, дежурная стайка стерхов… ну, вы понимаете, в родном городе он был в частном порядке, так что без излишеств, лишь самое необходимое… все они растянулись чуть поодаль, чтоб картинку не портить, шли тихонько за ним, малой скоростью, только барсы подвывали, животные. И — телевизионщики, телевизионщики, телевизионщики…
Эти снимали почтительно, с вопросами не встревали. Вопросы в этот раз по сценарию предусмотрены не были. Неожиданные вопросы — это в театре. Неожиданные вопросы — это, пожалуйста, сначала к песковым, на согласование и уточнение. Как сказать лучше: «Владимир Владимирович, вот тут давно хотела спросить…» — или: «Владимир Владимирович, не секрет, что ходят слухи, будто…» А он: «Никакого секрета здесь нет…» — или: «Да пожалуйста, спрашивайте…»
…Иногда задаешься мыслью: а что он сам в таких случаях думает? О тех, кто все это ему придумывает, организовывает, согласовывает, репетирует? О нас, которые все это смотрят, потребляют внутрь, обсуждают потом, комментируют — на кухнях, в эфире, на страницах газет и журналов? О себе, наконец, для которого — одного — родной город зачищают до космической безлюдности?
Что ощущает?
Неужели — то самое чувство глубокого удовлетворения?
Неужели — мелкое, маленькое, мстительное чувство, по отношению к собственному прошлому, которое теперь даже из-за плотно зашторенных окон выглянуть не решится?
Неужели — ему самому это нравится?
Или — он просто всерьез думает, что это — его долг, тяжкая обязанность перед страной и населяющими ее народами? Вот так идти, под прицелом почтительных телекамер, опустив голову, чтобы охрана и обслуга остались за спиной — на три шага — чтоб только в кадр не попасть? А потом поднять голову, прыгнуть в катер и — вперед, к настоящим делам, которые без хозяйского-то пригляда расшатаются-разболтаются-разнемогутся?
Ходорковский, говорите? А он, что, опять сидит? Надо же, не знал… Непорядок…
Да бросьте, у него, этого Ходорковского, руки по локоть в крови, что ему и делать-то как не сидеть?
Лодка? Она утонула.
А как Вас простите, зовут? Юра? Музыкант? Очень приятно. Это, значит, Вы написали — «Не валяй дурака, Америка»? Очень, очень хорошая песня, из фильма «Щит и меч», кажется? Мы ее еще с Аней Чапман все время поем, когда соберемся вместе… Не Вы? Жаль… Что же Вы тогда здесь делаете, Юра?..
И опять про песню… «Мои друзья, хоть не в болонии, зато не тащат из семьи…» Обхохочешься, верно? На благотворительном вечере каком можно бы наиграть на пианино, если вдруг на сцену вытянут… неожиданно… Надо сказать песковым, пусть проработают фонограмму. И заранее подготовят заявление: никакого фонда «Федерация» Владимир Владимирович не знает, куда деньги от концерта пойдут его не интересует…
«Оборонсервис»?.. Сердюков, Сердюков… Это тот, что в «Комсомолке» работал, Миша? Не знаю, в «ладе» я обычно с Гамовым езжу…
А по утрам бассейн. И тоже — в одиночестве, туда-обратно, туда-обратно…
…Похоже, создают новый имидж: одинокий лидер. Это — доля. Это — жертва. Это — судьба. В отпуске не был тридцать восемь лет. Или тридцать девять? Недавно подсчитал — сам ужаснулся.
Щука, говорите? Это, скажу по секрету, не щука, это — майор ФСБ, герой России, лично брал Фарбера, двадцать два кило весит. А Дима Медведев так, по сценарию, ничего и не поймал, фотографировал только.
Кстати, о Диме. Надо будет при случае сказать, что никому повысить тарифы на ЖКХ мы не позволим. И пусть зарубят себе на носу: не позволим. Ни на копейку. Это — наш принцип, думать о людях, они это заслужили, люди всякие.
…И снова — по пустым марсианским улицам. Один, опять один. Всегда один.
Это они все-таки хорошо придумали, пешком пройти. Свежо и оригинально. Добавляет человечинки. Только перебарщивать с этим не стоит, иначе с ними все подметки сотрешь, не напасешься подметок.
И, конечно, очень хорошо, что первую золотую медаль на чемпионате мира по легкой атлетике из россиян получил именно ходок.
Очень символично.
Это теперь — тренд.
Предполагаю, что ходить пешком сейчас станет модно.
И только мэр Собянин до 8 сентября, до выборов, то есть, будет передвигаться исключительно на велосипеде. А после 8 сентября велосипеды со стоянок покрадут, велосипедистов передавят джипами, и эксперимент со всеобщей велосипедизацией столицы закончится, как у нас заканчивается все.
Полной победой.
Павел ГУТИОНТОВ
