Военнослужащий Российской армии Валерий Пермяков, приговоренный к пожизненному заключению за убийство семи человек в Гюмри, отказался от апелляции.
Таким образом, вступает в силу приговор нашему солдату, вырезавшему армянскую семью. Но почему он это сделал?! Нет ответа. Нет до сих пор никакого объяснения случившейся трагедии. И это пугает…
Напомним читателям о тех жутких событиях.
Ранним утром 12 января 2015 года Валерий Пермяков зашел в дом Аветисянов и начал методично расстреливать людей. Рука у него не дрогнула, даже когда стрелял в двухлетнюю Асмик. А вот автомат заклинило. И грудного ребенка он заколол штык-ножом. Нанес грудничку один за другим пять ударов… 6-месячный Сережа скончался только через семь суток.
Трагедия подвергла сильному испытанию и отношения между Россией и Арменией, на территории которой расположена 102-я российская военная база. Массовые волнения начались среди населения сразу после того, как страшная весть облетела республику, — люди требовали вывода русской военной базы из страны. Вовлечены в проблему оказались первые лица обоих государств. И один только бог знает, как это еще нам аукнется. Но сейчас не об этом.
В деле, наконец, поставлена точка. В ноябре суд приступил к рассмотрению апелляции на приговор. Но самому Пермякову это было как будто совершенно «до лампочки» — он отказался от жалобы, поданной адвокатом, отказался участвовать в заседании, сообщив об этом суду письмом. Усомнившемуся в добровольности такого шага судье пришлось отложить заседание на 18 ноября. Но и на личной встрече с адвокатом тот повторил свое решение. И еще раз написал суду, что участвовать в заседании не хочет… И приговор вот-вот вступит силу.
Казалось бы, все ясно: преступление раскрыто, убийца найден и свое получил. И даже воля армянского народа была исполнена — преступника предали армянскому суду. Хотя по закону гражданин России не может быть выдан другому государству. И генпрокуратура Армении официально заявляла, что дело русского солдата будет расследовать Следственный комитет России, судить русский суд. И пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков пытался объяснять народу Армении: российское законодательство «абсолютно безжалостно» к такого рода чудовищным преступлениям.
Но законом пришлось поступиться, только это и помогло не довести массовые выступления до кровопролития, — отказ выдать убийцу армянскому суду народ посчитал еще одним оскорблением себе. Да и есть соглашение 1995 года между нашими странами: военнослужащий, совершивший преступление на территории Армении, должен быть судим по местным законам.
Выход нашли: все поделить (пусть и пришлось долго идти к этому решению). За дезертирство солдата судил в прошлом году наш суд (на территории базы, откуда его не рискнули никуда вывезти) и приговорил к 10 годам. А за убийство семерых граждан Армении — местный суд, который также провели на базе.
Процесс начался в декабре 2015 года. Прокурор Геворг Геворкян потребовал максимально возможного наказания, и областной Ширакский суд с обвинением согласился — приговорил убийцу к пожизненному заключению. Но иск родственников к России — по 50 тысяч евро за каждого убитого взрослого и по 100 тысяч евро за детей — был отклонен.
Но остается в этом страшном бесчеловечном преступлении непонятным одно, быть может, самое главное. Как могло оно случиться? И почему? В чем причина? На эти вопросы или вообще не пытались искать ответы, или нашли, но скрыли от нас!
Судите сами.
На первом же допросе сразу после задержания Пермяков признался в массовом убийстве, сказав, что сделал это один и случайно. И случайно это оказалась семья Аветисянов. Ему надоело стоять ночью в карауле, и он решил на пару часов прогуляться. Под утро случайно зашел в этот двор, захотев попить, там его увидела женщина, и он испугался, что все узнают о самоволке, ну, а остальных в доме поубивал, потому что они — свидетели…
Но в самоволку не бегают, вооружившись до зубов! Пермяков же ушел ночью из расположения части с боевого поста, прихватив автомат, штык-нож и 60 патронов. Да и не мог солдат не понимать, что его исчезновение в любом случае обнаружат и очень быстро. Так и случилось: уже через 20 минут о побеге стало известно.
Объяснить хоть как-то разумно свои действия солдат не смог. Точнее, и не стал объяснять.
На вопрос, зачем застрелил маленькую девочку и убивал штык-ножом грудного ребенка — ведь они выдать его никак не могли! — Пермяков сказал, что у него нет ответа. И был при этом спокоен и даже равнодушен, на вопросы отвечал, не задумываясь, говорил монотонно, без эмоций. Это нормально?!
Расплакалась адвокат! Допрос вынуждены были прервать, чтобы она успокоилась. И после этого первого допроса Тамара Айлоян заявила, что отказывается от защиты…
Потом Пермяков «вдруг» вспомнил, что рванул не в самоволку, а «просто захотел домой», в родное Забайкалье, деньги же на дорогу решил добыть грабежом. Возможно, и так — решил встретить день рождения дома, 15 января ему должно было исполниться 19. Оставим в стороне вопрос, что служба есть служба, и захотеть бросить ее и лететь в Читу — это тоже свидетельство того, что «однаха он совсем плохой стал», как говорят забайкальцы. Причем служить оставалось всего четыре месяца.
Но почему «захотев домой», он побежал в сторону Турции и хотел перейти границу? Где — Чита и где — Турция?! Его поймали в каком-то километре от границы в ночь на 13-е января. И что он собирался делать у турков? на какой прием у них рассчитывал? Не говоря уже о том, что на найденные им в доме Аветисянов 6 тысяч драмов (немногим больше 10 долларов) не уехать в Читу…
Сомнений, что преступление совершил Пермяков, нет никаких. И не потому, что он сам признался. Нас давно уже отучили верить в «добровольные признания».
Существует множество объективных свидетельств, доказывающих его вину: был одет в гражданскую одежду, взятую в доме Аветисянов, там осталось его обмундирование, у него оказались три мобильника, принадлежавших членам расстрелянной им семьи, в доме нашли его окурки, кровь на его штык-ноже принадлежала заколотому им грудничку, 28 гильз в доме были от пуль, выпущенных из его автомата… Так что о самооговоре под давлением в данном случае и речи быть не может.
Не было у него и причин для побега. Пермяков все время повторял, что никаких конфликтов у него ни с кем в части не было (так во всяком случае в материалах дела зафиксировано).
Следует отметить еще одну поразительную деталь. На первом суде, и на втором Пермяков выглядел равнодушным и даже… безмятежным. Говорить отказывался, его показания пришлось зачитывать по материалам дела. На происходящее особого внимания не обращал, со стороны казалось, что ему просто скучно…
На вопрос армянского судьи, признает ли себя виновным, ответил, что признает. На вопрос, в чем признает себя виновным, спокойно ответил: «Во всем». Единственное объяснение, которое у него удалось получить:
— Был шум, дети плакали, а во дворе лаяли собаки. Убил, чтобы этот шум прекратился…
Ну, и какой вывод напрашивается после этого сам собой? Единственный. Что Пермяков — сумасшедший! Причина осталась дома, в далеком Забайкалье. Только это и объясняет все произошедшее. Не секрет ведь, что одни откупаются от армии мнимыми болезнями, зато других хватают без разбору.
Но две судебно-психиатрические экспертизы (их провели независимо наши и армянские специалисты) подтвердили его вменяемость!
Был правда, эпизод в его жизни… Оказывается, вскоре после призыва Пермякова отправили из учебной части в окружной госпиталь в Чите. Офицеров что-то насторожило в поведении новобранца. Однако врачи ничего «такого» у него не нашли и признали его годным к военной службе без ограничений — категория А1. И после этого солдата отправили служить за границу — в Армению.
Тем не менее, было начато расследование в отношении врачей госпиталя и чиновников военкомата, призвавшего Пермякова. Армянскую общественность заверили: 52 должностных лица Минобороны, имевших хоть какое-то отношение к этому солдату, понесут не только дисциплинарную ответственность, но и уголовную. В общем, обещали, что меры будут приняты «очень жесткие».
Но и в родной деревне в Балейском районе все, кто знал Валерия Пермякова, не могут понять, как он мог пойти на такое страшное убийство. Скорее, они пытаются объяснить, что он не мог этого сделать.
Тихий, покладистый, безответный, старался быть ближе к девчатам, что понятно, — у него четыре старшие сестры. Не курил, не пил, не наркоман (что, скорее, исключение для безработной местной молодежи, которой ничего не светит впереди), верующий. Вся семья состоит в религиозной организации «Вера, надежда, любовь» — их обычно называют пятидесятниками, старшие Пермяковы — пасторы в ней.
В военкомате рассказали: парень служить хотел, собирался остаться потом в армии контрактником — ведь работы в деревне и в Балее не найти, и так многие ребята делают. И в Армению Валера сам просился — из-за денег, чтоб семье помогать. Там платили 20 тысяч в месяц.
И все сходились в одном — причину трагедии надо искать в Гюмри… Круг замкнулся. Мотив не установлен. Но где тогда гарантия, что подобная трагедия не повторится?
Ольга КИТОВА
политический обозреватель «НВ»
