ОН МЕЧТАЛ О СЫНЕ, А ЖЕНА ОДНУ ЗА ДРУГОЙ РОДИЛА ЕМУ ДЕСЯТЬ «НЯНЕК». СПУСТЯ МНОГО ЛЕТ, ВЫПОЛНЯЯ НАКАЗ МАТЕРИ, ДОЧЕРИ СОБРАЛИСЬ У МОГИЛЫ ОТЦА
Оказавшись в Варшаве, я выгадал время навестить давних друзей – семью журналиста Романа Квасневского, репортера воеводской газеты «Ополе». В первый же день он показал мне один из многочисленных семейных альбомов. Род Квасневских: фотографии отца и матери, братьев, жены и дочери-красавицы.
И вдруг я увидел этот снимок: идет группа людей, так похожих друг на друга, явно не поляков, а позади — обелиск с пятиконечной звездой, какие видел во многих городах и деревнях стран Европы, освобожденных Советской Армией.
-Наши? – спрашиваю Романа.
-Да! – отвечает. – Мой родной город Ополе был сильно взволнован этой встречей дочерей солдата у могилы отца — нашего освободителя от фашистского ига. Плакали русские Корнеевы, плакали мы, поляки… Телевидение вело прямой репортаж c братского захоронения воинов. Я побежал к обелиску, благо, он рядом, успел сфотографировать семью, разузнать о ней. Записывал на диктофон на ходу, ветер дул сильный, в имени матери явственно слышится лишь первая буква: «Е»: Елена, Евдокия?
Потом мы поехали к братской могиле солдат, павших в боях за Ополе в начале февраля 1945 года. «Вечная память Героям!» — выгравировано по-русски на мраморе. А на скорбных плитах фамилии, фамилии – «и несть им числа». На той, что под номером 146, написано: «С. М.Корнеев. Погиб в бою 9.02. 45 г.».
К отцу приехали девять дочерей солдата Корнеева из десяти: Нина, Зоя, Раиса, Лидия, Александра, Валентина, Юлия, Евгения, Надежда. Старшая – Нина привезла с собой сына, двух дочек и невестку.
Не было среди сестер лишь Галины, которую перед самой поездкой в Польшу подкосила болезнь.
Жизнь разбросала Корнеевых по всему огромному Советскому Союзу. Добирались сюда, в Ополе, из Казахстана, Волгограда, Сибири. Привезли и высыпали на могильный холм припасенную еще матерью родную землю…
Роман Квасневский достал узенький блокнот и прочел расшифровку пленки диктофона. Вот что рассказали ему в тот день дочери погибшего здесь красноармейца.
… Сергей Максимович Корнеев, колхозный бухгалтер, был призван в Красную Армию в начале 1942 года из Кустанайской области Казахской ССР, где тогда жил с семьей. Попал в самое пекло – под Ленинград, на Волховский фронт. Три года вражеская пуля облетала его стороной. И когда уже шел с боями по германской территории, она, треклятая, настигла-таки Корнеева. Погиб за девяносто дней до Великой Победы — под городом Блаховня, что неподалеку от Ополе.
Когда жена Евдокия (Роман опасается, что неверно расслышал имя жены солдата, но решил: пусть будет Евдокия!) родила первую дочку, муж радовался:
— Всё по уму, мать, будет кому потом нянчить братишек меньших…
Жили они в любви и согласии, и потому детки у них рождались один за другим. Правда, одни нянечки да нянечки. А нянчить было некого: дочка пятая, седьмая, девятая… А он очень хотел, чтоб женушка ненаглядная принесла, наконец, столь желанного сына-наследника. Ждали очередного ребенка. Полушутя — полусерьезно Сергей наказал:
— Женушка, ты уж не подведи хоть на этот раз…
Но весной 41-го народилась опять дочка. Десятая по счету.
— Ничего, уж одиннадцатым-то наверняка будет сынок, – успокоил Сергей женушку. А там полыхнула война.
И в письмах с фронта он частенько писал о сыне, загадывал: мол, вернусь, и появится в роду Корнеевых еще один защитник Отечества.
Последний фронтовой треугольник от Корнеева пришел 31 декабря 1944 года. Муж писал: «Дорогие дочки! Скоро бой. Не знаю, останусь ли жив. Берегите мать! Она у нас самая добрая, умная и красивая».
Следующий треугольник почты полевой пришел в конце февраля, и сердце Евдокии дрогнуло: почерк чужой, не Сергея. Развернула письмо – от Федора Шершнева, его фронтового друга. Тот сообщал, что муж ее тяжело ранен. Но оставлял надежду: «Он крепкий, здоровый — выдюжит! ». А следом пришла похоронка: «Ваш муж, Корнеев Сергей Максимович, погиб смертью храбрых 9.02.1945 г. Похоронен в Германии».
С годами зарастали травой-муравой солдатские могилы от Сталинграда до Берлина, притуплялась боль утрат. А Евдокия жила одной неизбывной мечтой: найти могилу мужа. Поехать, поклониться долу, отвезти землицы родимой, выплакать вдовье горе. Помнила, с каким надрывом он пел всегда старую русскую песню о страшной, полынно-горькой доле без вести пропавшего воина: «И никто не узнает, где могилка моя. И никто не узнает, и никто не придет, только раннею весною соловей пропоет». Жгли сердце вдовы эти слова.
Писала запросы в Москву, в Берлин. Ответы приходили неутешительные, не оставляя ни малейшей надежды: «Точное место захоронения Корнеева С. М. установить не удалось».
Умножалось число лет со Дня Победы, матери и жены, дети и даже внуки павших в боях за Родину ехали на могилы родных людей. «А он, одинокий, где-то лежит, тоскует: «И никто не узнает, и никто не придет». Уже и не знала, куда писать очередной запрос.
И вдруг услышала по радио выступление фронтовика-ветерана. Он назвал номер части, в которой воевал Сергей. Сказал, что много боевых друзей-товарищей полегло в начале февраля 45-го под Блаховнёй, рядом с городом Ополе. Нашли вечный покой в чужой – германской земле. Но после того как замирилась война, сказал старый солдат, города эти отошли к Польше. И написала она запрос уже в Варшаву, в Общество Красного Креста. Знала, что ответа придется ждать долго. Ждала и верила.
Чувствуя, что уже угасает, Евдокия дала дочерям строгий наказ: «Найдется могилка отца, а она обязательно найдется, солдат ведь не иголка в стоге сена, соберитесь все вместе, поезжайте проведать отца. Тяжко ему одному на чужбине лежать! Вот мешочек с землей, присыпьте ею могилу – перестанет тосковать его душа».
Корнеевы уже и не ждали ответа – столько лет минуло, как мать отослала письмо в Варшаву! А он пришел. Добрые люди из польского Красного Креста сообщили, что Корнеев С. М. похоронен в братской могиле в городе Ополе. «Номер захоронения предстоит найти. Известим дополнительно». Через год известили: № 146.
Долго сестры Корнеевы не могли выполнить предсмертную волю матери. Трудно было собраться всем десяти в один день и поехать. И вот собрались все, кроме Галины. Приехали-таки к отцу. Отвесили поклон: «Здравствуй, папа! ». И будто услышали в ответ:
— Ну, здравствуйте, мои доченьки!
Юрий МАХРИН,
спецкор «ДВ»
ОПОЛЕ — МОСКВА
