В августе 1991 году в Советском Союзе была предпринята единственная и неудачная попытка государственного переворота. Сегодня своим видением ситуации мы попросили поделиться последнего советского министра иностранных дел Бориса Панкина. Ведь именно Панкин в августе 1991 года был единственным действующим советским послом, открыто выступившим против ГКЧП.
— Борис Дмитриевич, как вы решились на это? Ведь в случае победы ГКЧП вас могли арестовать и посадить…
— Хочу особо подчеркнуть, что заявление, о котором мы говорим, со мной вместе подписал мой советник-посланник Александр Александрович Лебедев, который сменил меня потом на посту посла России в Чехословакии. Мысль об этом заявлении появилась в тот момент, когда мы увидели по телевизору, как танки идут по Садовому кольцу и к ним бросаются люди…
Мы дозвонились до моего коллеги времен «Комсомольской правды» — главного редактора «Млада фронта». Это был Мирослав Елинек, теперь покойный, один из рыцарей, как мы говорим, Пражской весны. Он прекрасно говорил по-русски, мы дозвонились до него и прочитали: «Советский посол Борис Панкин, советник-посланник посольства Александр Лебедев выражают протест против варварских действий сил ГКЧП против мирного населения и законных властей Союза ССР и России. Мы все еще надеемся, что здравый смысл возобладает и общими усилиями великая страна будет отведена от края пропасти, у которой она находится. Этой цели служит и наше настоящее заявление».
— Как показывают опросы, сегодня почти половина россиян считает, что после августа 1991 года страна пошла в неправильном направлении. Не пересмотрели ли вы свои оценки августовских событий?
— Нет, оценку августовских событий, оценку ГКЧП я не пересмотрел. Что касается самого путча, то здесь, к счастью, все разрешилось легче, чем можно было ожидать. Я думаю, что те многие тысячи людей, которые собрались вокруг Белого дома и встали на защиту Конституции, на защиту действующего правительства и Горбачева, поступали искренне, верили в правоту своего дела. И вот эти искренность, вера и решимость сыграли решающую роль, потому что стрелять по народу, конечно, было немыслимо даже для членов ГКЧП.
— А какова во всем этом была роль Ельцина? Некоторые из экс-членов последнего состава Политбюро считают, что у него был сговор с председателем КГБ Крючковым.
— Я не был членом Политбюро, не знаю. Но Ельцин и его команда еще задолго до путча и тем более Беловежской Пущи начали сепаратистскую активность. Первое возникновение Ельцина и выступление его на пленуме ЦК КПСС в 1987 году, где он обрушился на Горбачева в основном за то, что его жена вмешивается в служебные дела мужа, было лишь первой ласточкой. И дальше все шаги были направлены на то, чтобы, по сути, взять власть в стране. Поскольку это не удавалось, то взяли власть в отдельно взятой республике, причем в самой большой. Будучи избранным президентом РСФСР, Ельцин непрерывно требовал отставки Горбачева. После путча он окончательно стал на путь развала СССР.
— А какой, на ваш взгляд, был верный путь для России?
— Верный путь был такой: одолев ГКЧП, обновив руководящие кадры, Горбачев и Ельцин должны были пожать друг другу руки и вместе рассмотреть и имеющиеся ошибки, и планы на будущее. Но получилось совсем не так…
— Скажите, на ваш взгляд, не будь путчей в августе и в декабре, сколько просуществовал бы еще Советский Союз?
— Уверен, что СССР бы до сих пор мог существовать. В радикально обновленном виде. Не режим, а страна. В те три месяца между двумя путчами Госсовет обсуждал новый закон о создании Союза суверенных государств, формировании экономического союза, политического.
Экономикой как раз занимался Григорий Явлинский. Документ был практически готов к подписанию. Он закладывал оптимальные основы — и самостоятельность предоставлял необходимую, и в то же время сохранял единство страны. Но потом президенты, бывшие генсеки, разбежались по своим столицам, подпали под влияние националистов, а бюрократия партийная перекинулась на другую сторону, видя, что компартии уже нет.
— После августовских событий бытовало мнение о том, что теперь мы будем ближе к Западу. А на деле…
— Живя в Советском Союзе, мы смотрели на Запад как на землю обетованную и рассчитывали на сотрудничество и помощь. Конечно, голова закружилась и у Горбачева, и у Шеварднадзе, и у Ельцина в еще большей степени. Но постепенно стало ясно, что жизнь суровая и свои интересы надо соблюдать, тогда тебя и другая сторона будет уважать.
Хаотичность российской внешней политики при Ельцине и Козыреве давала внешнему миру поводы для беспокойства. После 1994 года на одной встрече Ельцина спрашивают: «Как вы насчет того, что такие-то страны восточноевропейские хотят вступить в НАТО?» — «Ну и пускай вступают. У нас все независимы, все свободны. Мы никаких возражений не имеем». Представляете, президент новой Российской Федерации такое заявляет?..
— И кто же, по вашему мнению, стал победителем в холодной войне?
— У меня такой ответ: победителей в той войне не было. На мой взгляд, окончание холодной войны — это второе освобождение Европы. И это освобождение было совершено по инициативе Советского Союза. Если бы не было перестройки, не было бы внутрисоветских реформ, то и занавес железный до сих пор бы висел, и Берлинская стена стояла.
Андрей ДМИТРИЕВ
NB!
НАША СПРАВКА
Борис Дмитриевич Панкин (род. 20 февраля 1931 года) — советский и российский дипломат, журналист, публицист, литературный критик. С августа по ноябрь 1991 исполнял обязанности Министра иностранных дел СССР. Посол СССР в Швеции (1982–1990), в ЧСФР (1990–1991). Посол СССР (затем — России) в Великобритании (1991–1993).
