Гостей здесь встречают сюжеты, пережитые, наверное, каждым.
Вот Михаил Горбачев беседует с кем-то в толпе. Вот девушка за прялкой. А вот родители выносят ночной горшок своего сынишки…
Сельские, городские, советские, политические, военные, заводские, религиозные мотивы звучат на этих удивительных картинах. Три сотни полотен из более чем тысячи собранных и терпеливо ожидающих своего часа и места в экспозиции радуют посетителей. Они и забавны, и одухотворены, и наивны. Отсюда – и название: «Музей наивного искусства».
Пожалуй, впервые не заштатный сельский, а полноценный музей мегаполиса завлекает зрителя не полотнами с богатой историей, не маститыми именами, а ровно наоборот – картинами малоизвестных художников, а то и вовсе шедеврами без авторства, которые трогают за самое сердце и потом еще долго не оставляют в покое. Это тот самый случай, когда простота лучше всякого пафоса.
А все началось с того, что уральскому коллекционеру Евгению Ройзману как-то вдруг стали отдавать предметы искусства, не оцененные по достоинству официально, но привлекательные для всякого умного взгляда. Откажись он от первых полотен, проигнорируй ту искренность чувств и палитру красок, отраженных на потертых картинках, никто бы, наверное, и не узнал об этом направлении в живописи. Наивное искусство… Тем, кто не видел, воображение наверняка предложит свое понимание этого – расписанный сундук, случайно найденный в отсыревшем деревенском доме, икона, не написанная, а именно нарисованная чьей-то неотточенной рукой, картина, на которой истина отражена настолько понятно, что диву даешься. И ошибки в этом не будет. Все это собрано воедино, оформлено и выставлено для желающих – неравнодушных к истории своего края.
…Юра Трофимов в молодости был стилягой, хотя в конце 1950-х в заштатном Алапаевске это было непросто. У него были брюки в «облипку» и канареечный клифт, а передвигался он по городку на велосипеде, вызывая возмущение «органов». Однажды он начал рисовать картинки. И не какие-нибудь, а абстрактные! Работал в то время в доменном цехе. И всем эти свои картинки показывал. И доигрался. Его вызвали в КГБ и однозначно сказали: «Не прекратишь рисовать – посадим». Юра пришел домой, сел возле окошка, подперев щеку рукой, и горестно задумался. Он был очень напуган. Но рисовать ему хотелось! А сидеть – не очень. Тем более, отец его, бравший Берлин, в начале 50-х умер от ран, мама была уже на пенсии, он оставался единственным кормильцем для нее и своих четырех сестер и братьев.
И тогда его мама Анна Ивановна, видя переживания сына, вздохнула и сказала: «Знаешь что, Юрка, давай-ка я тоже начну рисовать! Пусть нас вместе сажают». И она действительно начала рисовать. Это были простые и очень красивые картинки. Через некоторое время на нее обратили внимание серьезные уральские художники Брусиловский с Мосиным. Причем, сразу отметили эстетичность и понимание цвета. Анна Ивановна рисовала каждый день, и картинки дарила тем, кому понравится. Полторы тысячи ее работ забрал один из сельских музеев, где они хранились в сундуке, и почти все отсырели и погибли. Потом каким-то непостижимым образом в конце 1980-х выставка работ Трофимовой с большим успехом прошла… в Париже! И посетители восприняли эти картинки как яркое чудесное открытие.
— В 2004-м Юра подарил мне для будущего музея целую папку замечательных картинок Анны Ивановны, — рассказывает Евгений Ройзман. – И мы вскоре сделали альбом ее имени, который стал первым в серии «Неизвестная Россия. Шедевры наивного искусства».
Таких историй в закромах у Ройзмана – десятки, если не сотни. Все они – об уральских мастерах-самородках, оставивших в память о себе чудные картины, а значит, и мгновения своих жизней. Жаль только, что многие из этих историй так и останутся безвестными, если коллекционер сам не пожелает их обнародовать.
Обходишь эти полотна и невольно осознаешь – здесь нет ни одного выдуманного сюжета, ни одной авторской игры воображения. Судите сами: разве можно выдумать сюжет о двух встретившихся на улице солдатах-инвалидах, которые обмениваются сапогами. Приглядевшись внимательно, вдруг понимаешь всю искренность, человечность этого их жеста и грустную иронию автора – у одного служивого нет правой, у другого левой ноги.
Или вот картина – маслом, а вернее, конечно, карандашами. Зимний вечер, валит снег, и люди – старики, родители с детьми, со всех сторон обступают машину с надписью «Молоко». Лично я как-то невольно вспомнил детство, когда буквально за несколько минут полрайона выстраивалось в очередь с бидонами и банками, в надежде что и им достанется хоть пол литра молочка. Что, не помните? Значит, вам тем более сюда надо заглянуть – на этих полотнах вы обязательно увидите частицу и своей жизни, такой искренней, пережитой и нe раз осмысленной, но такой, что хочется в ней остаться подольше…
Максим ГУСЕВ|
собкор «НВ»|
ЕКАТЕРИНБУРГ
