Алексей Серебряков — о своих последних ролях в кино и не только об этом.
На кинофестивале «Окно в Европу» был показан фильм Сергея Ливнева «Ван Гоги», рассказывающий о непростых взаимоотношениях между известным музыкантом и его сыном. И хотя картина в Выборге отметилась лишь призами зрительских симпатий, лично нас в ней привлекли исключительно имена актеров, сыгравших главных героев «Ван Гогов» — популярного польского артиста театра и кино Даниэля Ольбрыхского и живущего сейчас в Канаде Алексея Серебрякова. Сразу после состоявшейся премьеры (в кинопрокат фильм выйдет в ноябре. — Ред.) Алексей ответил на наши вопросы.
— По сценарию, ваш герой обманывает собственного отца. А вы бы могли солгать в жизни? И — ради чего, например?
— Я бы хотел, чтобы моя жизнь не предлагала подобных ситуаций, и мне не приходилось совершать подобные поступки.
— Как вы сами относитесь к современному искусству, которым занимается ваш герой?
— Я не совсем понимаю, что такое современное искусство. Поэтому и не считаю себя его поклонником.
— Как вы думаете, почему «Ван Гоги» не вызвали ажиотажа на «Кинотавре»?
— Я думаю, причина тут одна: такого рода кино уходит. Так получилось, что на фестивали картины выбираются отборщиками, и для них сегодня важно, чтобы проходило что-то странное, острое или, на худой конец, — «запрещенка». А такие фильмы — про традиционные человеческие отношения — сейчас мало кому интересны. То есть, Бергман или Дзеффирелли сегодня вряд ли могли бы прозвучать так, как звучали еще вчера.
— Вам часто вспоминаются съемки в фильме «Левиафан»?
— Да, потому что съемки в этой картине были трудными. Ведь Звягинцев непростой режиссер, очень требовательный, тщательный, дотошный, поэтому сниматься у него было нелегко.
— Что вы думаете о его фильме «Нелюбовь»?
— Я не являюсь поклонником этой картины, тем не менее, считаю ее образцом высочайшего качества.
— А что вы можете сказать о киноиндустрии в целом? Прижилась ли у нас, по вашему мнению, идея массового продюсерского кино, как это сложилось в Голливуде?
— Не будь у меня друзей, которые так или иначе занимаются этим профессионально — отслеживают сценаристов, выискивают материал, подбирают режиссеров, относятся к этому с предельной серьезностью и занимаются этим 24 часа в сутки, ответил бы, что у нас нет продюсерского кино. Но так как обижать никого не хочется, скажу по-другому: без сомнения, такое кино существует. Другой вопрос, что оно не всегда бывает успешным. И вообще, мы пока не нашли универсальный способ существования в кинематографе, при котором были бы востребованы публикой. До сих пор зритель в большей степени предпочитает американское кино российскому. Мы пока не сделали так, чтобы зритель сказал: «Мы пойдем на русское кино, потому что это будет качественно, интересно и хорошо сделано». Вот этого у нас пока нет.
— Вы сами могли бы поступить так, как ваш герой в картине «Ван Гоги»?
— Выше, отвечая на аналогичный вопрос, я частично ответил и на этот. Понимаете, мне дают материал, и я пытаюсь сделать так, чтобы зритель этому доверял. Мое человеческое отношение к этому может быть любым. Слава богу, у меня в жизни сложилась совсем другая история. Мой отец давно уже умер, и мне не пришлось примерять на себя подобные ситуации.
— Насколько вам удалось сблизиться с коллегами по площадке и особенно — с Даниэлем Ольбрыхским?
— Ровно настолько, насколько это предполагает съемочный период. Ты встречаешься с человеком, проводишь с ним время, вместе работая. Даниэль Ольбрыхский великий артист, я был им восхищен. Я смотрел на него, как на человека, которым бы я мечтал быть находясь в его возрасте — таким же энергичным и работоспособным, безмерно одаренным и по-актерски высокопрофессиональным. Но как у меня получится, не знаю… Доживу ли?
— Какой актерский прием хотели бы перенять у него?
— Не знаю. Я и сам неплохой артист…
— На какую аудиторию рассчитан фильм Ван Гоги?
— Не знаю, но я очень надеюсь, что это кино найдет свою зрительскую аудиторию, потому что кино сделано честно, с большой любовью и трепетом, и оно профессионально высокого уровня, поэтому я очень рассчитываю, что аудитория у этой картины будет, но какая именно, не знаю.
— Вы сыграли главную роль в сериале «Доктор Рихтер». Что-то важное открыли для себя в этой роли?
— Мы только закончили второй сезон — не знаю, будет ли третий, это зависит от канала (телеканал «Россия». — Ред.). Собственно, ничего я не открыл. Поверьте, это мучительная работа — шесть дней в неделю, тринадцать часов в день, пятнадцать страниц текста — медицинского сложного… В общем, это каторжный труд.
— Как вам удается запоминать такой большой объем текста?
— Это тяжко, честно вам скажу. Я учу его перед сном, сразу после побудки, в дороге и даже в перерывах между съемок тех или иных сцен.
— Как вы проводите свой досуг? Смотрите ли ТВ?
— Телевизор я практически не смотрю. И в кино не хожу. Единственное, чем я занимаюсь, — это моя семья.
— Что запланировали на ближайшие месяцы?
— Месяца два буду отдыхать, в сентябре поеду в Канаду. Пока ничего такого, о чем можно было бы рассказать, нет.
— А какие впечатления остались от Выборга?
— Я был в этом городке много раз, а несколько лет назад даже снялся здесь в «Белой гвардии».
Милый, славный городок…
— Недавно умер писатель Владимир Войнович, который был пророком в своем отечестве. Кто для вас пророк из писателей, которые еще, слава богу, живы-здоровы? Что вы сейчас сами читаете?
— Так сразу и не отвечу… Я знаю, что сейчас литература находится на подъеме, появилось большое количество авторов, чья проза действительно великолепна. Превосходно пишут Быков, Акунин… Другие фамилии, к сожалению, не назову, у меня ведь сериальная память: сколь быстро запоминаю, столь же быстро забываю. Но кто-то из нынешних молодых наверняка сможет занять место вчерашних великих. Свято место пусто не бывает.
— Некоторые ваши коллеги часто говорят, что они ощущают приближение конца света. А у вас нет ощущения скорого апокалипсиса?
— Жизнь на этой планете, без сомнения, когда-нибудь закончится в том виде, в котором она существует. Но надеюсь, что это произойдет не при нашей жизни.
— А в неизбежность конца кинопроизводства из-за развития технологий вы также верите?
— Нет, не верю. Я думаю, что с появлением интернета и видеохостингов сильно изменится кинематографический язык и появятся люди, которые будут осуществлять свои проекты более простыми и понятными зрительской аудитории способами — без привычного нам показа в кинотеатрах.
Алексей ВИЩЕЦ
Андрей КНЯЗЕВ
NB!
— Есть ли у вас рецепт от агрессии, связанной с нападками после вашего интервью ютуб-блогеру Юрию Дудю (это интервью, в котором Серебряков назвал хамство и лень «русской национальной идеей», вызвало широкий общественный резонанс и обсуждение. — Ред.)?
— Весь ужас состоит в том, что рецепта от агрессии нет, кроме того, чтобы уйти в сторону и больше не иметь к этому никакого отношения. В том-то и беда, что агрессия решает свои вопросы ровно на ближайшее время, но она не долгоиграющая.
