Оставаться людьми — это то, что каждый из нас может сделать для того, чтобы погасить наступающее безумие.
В первые минуты мне казалось, что я все это уже видела. В августе 1991-го, в Москве, после путча. Так же на солнечных лучах отсвечивала погнутая арматура самодеятельных баррикад, так же по-киношному смотрелся перепачканный краской брандспойт, возле которого фотографировались приезжие туристы.
Впрочем, сходство быстро исчезло. С той самой минуты, как перед глазами возникли фотографии погибших. И поминальные свечи (на днях минуло 40 дней), и рыдающие над наспех изготовленными памятными досками женщины.
Почти все лица на фотографиях — молодые. Такие простые парни. Я не знаю, кто из них был убежденным националистом, а кто — просто примкнувшим, но их лица не уходят из памяти, возвращаются во сне, как плач незнакомых женщин, как дым буржуек, как обугленный остов Дома профсоюзов, многократно запечатленный всеми мировыми каналами.
Собственно, он, этот дом, — единственный реально пострадавший, но рядом находилась та самая трибуна, с которой возвещали о своих решениях лидеры майдановского сопротивления.
По Майдану нас водили представители Союза журналистов и профсоюза работников СМИ. Мы, собственно, и приехали к украинским коллегам, чтобы поговорить о происходящем и попытаться выработать общую позицию в защиту профессии.
Перед поездкой в Киев нас отговаривали — небезопасно, мол: могут ведь и бортануть на границе, особенно с российским паспортом, особенно журналистов… Но на границе в Борисполе нас пропустили без звука, как и сотню с лишним других пассажиров Аэрофлота, большинство с русскими паспортами.
По дороге в город слушали киевское радио на русском языке, но как только начинались новости, каждый второй сюжет предваряли слова о российской оккупации, аннексии, вторжении или провокациях с российской стороны. Если бы я жила в Киеве в эти дни, я бы, наверное, реально опасалась оккупации со стороны Москвы. Точно так же, как простые русские люди боятся надругательства над русскими в Украине со стороны бандеровцев, насмотревшись нашего ТВ, и готовы выступить в их защиту.
Если бы я жила в 2014 году в Киеве, я, скорее всего, пошла бы на майдан вместе с людьми разных национальностей и политических предпочтений, которых я знаю, и которых не знаю совсем — в знак протеста против издевательства над человеческим достоинством и здравым смыслом.
Мы с коллегами были тут в ноябре, на европейской журналистской конференции, и видели, как напряжены люди, как всем надоела коррупция, ложь и алчность действующих политиков, как велика жажда обновления. Строили планы. Никто не мог предположить того, что произойдет.
На Майдане своя жизнь, отделенная во времени и пространстве от прочего Киева и вообще всего сущего, и в то же время простая рыночная — палатки с окошками и буржуйками, где отдыхают или принимают нехитрую спонсорскую пищу отставные революционеры, киоски сувениров. В каждом — золотые батоны и унитазы, напоминающие о роскоши в резиденции бежавшего лидера, а также напольные коврики с портретом Януковича — вытирайте, мол, ноги! Бизнес не спит, прохожие живо раскупают продукцию.
Нас ведут по Банковской и Институтской улицам, показывают то самое место, где пали жертвы снайперов, и крыши домов, откуда они стреляли, тут же — наскоро поставленная часовня и еще больше женщин в черном. Новое название улицы написано наскоро — Улица небесной сотни, оно еще не официальное, но люди его приняли. Люди верят, что будет новая жизнь.
Коллеги рассказывают, как били журналистов, всех без разбора. Все уверены в том, что в этих злодеяниях виновны спецслужбы Януковича.
Информационная война. Портреты убитых на Майдане. Женщины в черном, пропагандистская трескотня в СМИ всех стран, кипучая ненависть безответственных слов. Порыв с каждым днем угасающей надежды на обновление и возможное счастье. Не нужные никому рядовые майдановской революции, не нужные никому интеллигенты, ищущие истинных слов, бизнесмены, меняющие политические предпочтения, как перчатки, и, наконец, обычные люди, вдруг наполнившиеся ненавистью и потерявшие человеческий облик, которых науськивают друг на друга…
Страшная трагедия, разворачивающаяся на наших глазах, не имеющая смысла и которой нет оправдания, она должна завершиться. Но лица тех парней с фотографий на Майдане, как и лица погибших там же милиционеров, уже никогда не позволят жить так, как раньше. Это надо понимать. Как и то, что нас намеренно хотят разлучить и противопоставить друг другу.
Россия и Украина никогда не разойдутся и не разделятся, как кровь наших дедушек и бабушек, смешавшаяся с кровью многих других народов. И те, кто придумал эту глупую идею, проиграют, в конце концов.
Пока же последним бастионом защиты здравого смысла и тех невесомых ценностей, которым учили нас русские, украинские и все прочие бабушки и дедушки, пережившие страшные годы в нашем тогда общем отечестве, остается вера в человеческое достоинство, здравый смысл, добро и взаимную поддержку.
А еще — вера в Бога для тех, кто в него верит.
Надежда АЖГИХИНА
