Монополия на патриотизм неминуемо приводит к тому, к чему приводит всякая монополия.
Беседует врач с дамой. «Вы знаете, у вашего сына опасно развивается эдипов комплекс»… А та, эдак томно: «Это ничего, доктор, главное, чтоб он мамочку любил…»
Поясняю для тех, кто не получил филологического образования да и Фрейда, автора термина, скорее всего, не читал: Эдип — древнегреческий царь, которому в ранней юности было предсказано, что он убьет собственного отца и женится на собственной матери. В ужасе бежал, скитался, порвал, словом, с корнями, гарантированно, как полагал, застраховался от грядущих неприятностей. Но всемогущий рок со всеми его попытками обойти судьбу справился играючи: и отца убил в случайной стычке, не зная, что это — отец, и на матери женился, не зная, что это — мать…
В общем, типичная «Песнь о Вещем Олеге», если помните, из школьной программы.
А дама из анекдота, конечно, дура; это уже безотносительно к древнегреческой литературе. Такая и безо всякого рока до добра сына не доведет, врача бы лучше послушала. А то доиграется.
И, уж конечно, меня всегда тем более настораживали люди, которые отчаянно, агрессивно, как будто у них игрушку отбирают, постоянно провозглашают во всеуслышанье свою сыновнюю любовь. Так ведут себя уголовники на зоне (ничего, собственно, кроме горя, объекту своей безудержной любви не принесшие). Этих людей я как-то сразу начинаю подозревать в чем-то нехорошем — то ли они надуть кого-то пытаются, то ли украсть чего. А иначе с чего б они, эти люди, всем в глаза суют свою по молодой дури выколотую с грамматическими ошибками татуировку «Не забуду мать родную»? Будто остальные (без татуировки) свою собственную мать не любят, не помнят, не ценят, не жалеют. Хотя и любят, и помнят, и жалеют, и здоровья ей желают, как нормальному человеку и свойственно, и совсем не обязательно в такой извращенной форме.
Нет, пристают с ножом к горлу: предъяви татуировку и все тут! Где татуировка, поч-чему нету? А у матери была трудная жизнь, она работала не покладая рук, над ней бывало издевались как могли, дрянь всякая, болезней разных поднакопилось… И как объяснишь ражему полупьяному молодцу, лезущему в бизнес-класс с таким же вдымину нетрезвым помощником проверять наличие татуировок у стюардесс, что не это матери-то и надо. Не той помощи от сына мать ждет-не-дождется.
А сын, вместо того чтоб матери в покосившейся ее избенке крыльцо подправить во время отпуска, виллы во Флориде скупает (на материну пенсию), отели в Германщине содержит для православных паломников, не дров матери напилить — оборонный заказ пилит с любовницами, внуков не в ее деревенскую школу убогую отправляет, а в Лондон с Женевой, в ее фельдшерский пункт заказанный томограф конвертирует в «Острова фантазий» всякие, а сам сочиняет да сочиняет бесконечные законы об обязательности сыновней любви и повсеместной сдаче Единого госэкзамена по этому предмету. И сам же этот экзамен принимает (у других), неподкупно и требовательно.
Самая востребованная у нас специальность — профессиональный любящий сын. И любовь его — лишь предпоследнее убежище этого негодяя, последнее же — та самая флоридская вилла, обеспеченная женевским счетом в банке; потому что издали любить обворованную мать еще удобнее и приятнее.
А пока надо прежде всего обеспечить, чтоб несчастную мать, у которой и телевизора нет, и газет почтальон третий год не доставляет, не обижали — прежде всего в далеких от матери странах. Потому что матери будет неприятно, что там, в далеких странах, в грош не ставят Венскую конвенцию. Это, конечно, никуда не годится, и пусть голландцы за это ответят. Но что матери может стать нестерпимо стыдно и за то, как себя ведут защищенные дипломатическим иммунитетом дети — не подумали? И может, хорошо, что нет у нее телевизора и не увидит она сынка с бегающими глазками, уверенно рассказывающего о безобразной провокации, против него устроенной? Но ведь другие подумают, что это она его ничему путному не научила, не воспитала. А за границу — отправила?
Бедная мать!
Все ведь вешают в конечном счете на нее, а детки, они вон уже какие вымахали, сколько ж можно за них отвечать да отвечать. А они сами чуть что сразу на мать ссылаются, блажат во всю Ивановскую, хоть и гребут исключительно под себя. Это все для нее, для нее, родимой, кажинный год благодатный огонь из самого Иерусалима везу, — а сам тем временем к своей подмосковной усадьбе лишние гектары прирезает, под «шубохранилище», и даже Россреестр уже не может закрыть на это глаза. Девятнадцать кило драгоценностей скоплено за беспорочное служение в министерстве обороны матери от злобных происков, так ведь и работалось, не щадя себя, — вот и заработано на девятнадцать кило драгоценностей. Так что мать может спать спокойно — злобные происки не пройдут, не прокатят, а всякий достойный труд и должен быть достойно оплачен, ты ведь, мама, сама так учила. Правда ведь?
Еще раз. Чем громче человек орет о своей любви к родной матери, тем более можно быть уверенным, что человек вор и подлец, что мать свою он и в грош не ставит. Что ни копейки из своих немереных доходов он ей ни разу не перевел, хоть и знает, что мать бедствует, что она больна, что лекарства дороги да и нет их, лекарств, да и до аптеки ближайшей добраться она по бездорожью не сможет. А он разглагольствует, какой замечательный факел заказал для проноса Олимпийского огня (207 миллионов не пожалел, Бог ты мой, 207 миллионов!..) Этот факел, как известно, собираются отправить в космос и на Северный полюс, но он вполне символически погас уже сразу — в Кремле. И не в том беда, что погас, а в той неприличной шумихе, которая сопровождала создание этого чуда технической мысли ДО ТОГО, а сейчас пытаются всеобщее (очень даже объяснимое) злорадство по этому поводу выдать за отсутствие патриотизма у злорадствующих.
Просто мы увидели в очередной раз, что все, что они делать ни возьмутся, получается ожидаемо одинаково и тем более — за 207 миллионов. И патриотизм здесь ни при чем. И замечательный Карапетян, в руках у которого этот злосчастный факел погас, ни при чем, не надо его сюда мешать, и «защищать» его не от кого, вы рассказываете сейчас, что он спас когда-то в ледяной воде семнадцать человек, и он, действительно, герой, но вы-то здесь что делаете со своей зипповской зажигалкой и оцеплением из ФСО? Вы лучше расскажите, как герой Карапетян прожил все эти годы после подвига, чем вы его наградили, какой заботой окружили, пока не вспомнили, что он может послужить на пропаганду ваших гребаных интересов — счастливый человек с доверенным факелом в руках.
К Карапетяну не прилипнет.
Ну а если б факел погас в руках у санитарного врача Онищенко. Которому за его великие заслуги факел доверили тоже?
Вот то-то же.
…Читаю в свежей газете. В удмуртском селе Селты (бывал когда-то, воспоминания о нравах неоднозначные) 28-летняя женщина спустила в подпол мать-пенсионерку, чтоб не мешала дружеской попойке, заперла ее там и даже заколотила выход гвоздями. Во как!.. Но некоторые почему-то считают, что максимально громко провозглашаемая любовь к родительнице оправдывает все, что угодно: можно над ней издеваться почем зря, пропивать пенсию, терроризировать домочадцев, таскать вещи из дома и пускать их на удовлетворение своих растущих потребностей, позорить мать перед соседями…
А все остальное время эти люди рвут рубаху на собственной груди и пасть окружающим.
Павел ГУТИОНТОВ
