Заметки с книжного фестиваля «Красная площадь»
Вынесенные в заголовок слова из песни Олега Митяева как нельзя лучше передают охватившее меня в тот день настроение. А еще мне показалось глубоко символичным, что юбилейный фестиваль открылся в день рождения великого поэта Пушкина, который, разумеется, «наше всё».
Вот и фестиваль, как подчеркнула вице-премьер правительства РФ Татьяна Голикова, за 10 лет своего существования стал брендом для нас всех. «Это место, где собираются истинные ценители книги, и я думаю, что юбилейный фестиваль не будет исключением» — заметила Татьяна Алексеевна и будто в воду глядела.
Удивительно, но народ валил на Красную площадь, как на яркий праздник, унося с него увесистые пакеты с печатной продукцией. А выбрать из 100 тысяч выставленных у стен Кремля книг было что…
И я там был, как говаривал Александр Сергеевич. И много чего интересного услышал, много кого из своих коллег увидел, о чем и хочу рассказать в своих небольших зарисовках. Так уж получилось, что все они посвящены встречам со старыми друзьями по «Комсомольской правде», 100-летие которой мы собираемся отметить в будущем году.
Он родился в лодке, как — в рубашке
Попав на Красную площадь в день открытия фестиваля, 6 июня, я стал целенаправленно искать шатер под номером 20 с надписью на брезенте «Художественная литература», где должна была пройти презентация новой книги Александра Куприянова, коллеги по «Комсомольской правде» и нынешнего главреда «Вечерней Москвы». А пока шел, успел составить общее впечатление от увиденного.
На фоне кремлевских башен разложенные на стеллажах и полках книги наполнялись особым величием, что ли. Таким же ореолом, будто нимбом, светились, казалось, выступавшие с импровизированных трибун авторы тех самых выстроенных на брусчатке, словно на парад, книг. И Саша Куприянов, или Купер, как мы его меж собой называем, не был исключением.
Заметно похудевший, в ослепительно белом — вопреки традиционному цвету — смокинге, он будто сошел с обложки другой своей книги, «Гамбургский симпатяга», вышедшей годом раньше «Божьей коровки», которую он нынче презентовал на фестивале. Там, в «Симпатяге», он в шляпе, шикарном пальто и свисающим с шеи шарфом. Эдакий лондонский денди.
А то!
Александр Куприянов бывал на приеме у английской королевы, знавал популярного в те времена президента и драматурга Вацлава Гавела, общался с Севой Новгородцевым, стажировался в «Вашингтон пост».
Короче, вращался в высшем обществе.
Однако его изысканность в одежде, скорее, не от заграничной жизни, а от отца, служившего штурманом на корабле, но знавшего толк и в светских манерах.
— У моряка всегда должны быть почищены баретки, пришит белый подворотничок и от него должно слегка пахнуть коньяком, — поучал своего Шурку отец, живший, как утверждает Куприянов-младший, по гамбургскому счету, значит — честно.
А может, еще и по Чехову? «В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли»…
Помните?
Приятно сознавать, однако, что «сэр Купер» хорошо знает и непростую жизнь простых людей, того самого маленького человека…
А вы думаете, он куда-то делся, этот человек — прообраз героя русской литературы первой половины XIX века?
Как бы не так! Он живет и сейчас, только в других обстоятельствах. И чаще всего — в условиях правового нигилизма и игнорирования законов, которые, увы, еще имеют место быть, как говорят в таких случаях, в отдельно взятых регионах страны.
Да все мы, или почти все, маленькие человеки! А что уж говорить о так называемых малых народах, малых народностях… Какими только определениями, порой обидными, не обозначают малочисленные этнические группы, которые, слава богу, еще сохранились на околицах нашей великой страны.
Именно с такими людьми, потомками Дерсу Узалы, Куприянов бок о бок рос, дружил, сплавлялся по гремучим рекам, встречался и расставался волею обстоятельств перед тем, как перебраться в Большой город, на Большую землю. Так обычно называют центр России, и особенно ее европейскую часть, в далеких от Москвы регионах Севера, Сибири и Дальнего Востока.
Я не успел прочитать «Божью коровку», но даже из прозвучавших на презентации выступлений знаю, что и в этой книге Куприянов не изменил своему писательскому правилу и сделал главным собирательным героем очередного опуса — так сам Купер предпочитает «обзывать» всё собственноручно написанное — проживающий в родном Дальнем Востоке колоритный народ. А это и нанайцы, и ульчи, и эвенки, и те самые гиляки (их еще называют нивхи), к которым Куприянов причисляет и себя, ибо родился, как утверждает, в гиляке, то есть в мореходной канонерской лодке, и сам бог велел его, таким образом, называть этим словом. Я уж не говорю о присущем, пожалуй, только ему одному умении перемещать повествование во времени и пространстве — литературный стиль, придуманный самим Куприяновым и названным им простым словом — калейдоскоп.
Именно в этом стиле, напомню, написан «Гамбургский симпатяга» — по сути, автобиографический роман о собственной жизни. В нем Куприянов, по меткому замечанию главреда «Роман-газеты» Юрия Козлова, «презрев сомнения… вынес на суд читателей собственные удачи, ошибки и заблуждения…, поделился с нами правильными и неправильными мыслями о вечном: человеке, любви, мироздании».
Вот и в «Божьей коровке» Куприянов угадывается между строк или узнается в обликах героев. И здесь громко звучит его голос в защиту коренных народов. От автора не ускользает даже малозначительная, казалось бы, деталь, выхваченная из спальни интерната. Устраиваясь на ночлег, несколько мальчишек сползают с кроватей и укладываются спать прямо на пол, подстелив телогрейки. А дело-то в том, поясняет знающий проблему автор, «что дети рыбаков и охотников — нивхи и нанайцы, выросшие в тундре и на берегах реки, никак не могут привыкнуть к цивилизованной жизни». От белых простыней у них раздражается кожа: тело краснеет, на ногах и запястьях выступает сыпь.
Скажете, мелочи. Но автор так не считает. Он и в книге, и в выступлениях на презентациях с тревогой говорит о том, что так называемое освоение Сибири и Дальнего Востока для иных местных народов вышло боком. А разве не так? Да, хотели как лучше… В итоге же — отняли земли у коренных народов под города и поселки, дороги и рудники, согнали со своих пастбищ, споили огненной водой и завезли неизвестные дотоле болезни.
При всем притом основная тема «Божьей коровки» все же любовь. И это лишний раз подчеркивает умение Куприянова даже в таких произведениях говорить о серьезных вещах. За что ему честь и хвала.
На Красную площадь — по закоулкам Недошивина
Под другим из установленных на брусчатке шатров «держал речь» также выходец из «Комсомолки» и очень уважаемой мной Вячеслав Недошивин. Сам себя он предпочитает называть «просто литератором». Хотя, говоря без ложной скромности, он и писатель, и литературовед, и расследователь, и краевед в одном лице. Ибо вот уже много лет по крупицам собирает сведения о том, в каких домах и затерянных в московских закоулках квартирах жили, творили, любили и, увы, умирали писатели, поэты Серебряного века и других литературных эпох.
— Да, это путеводитель, — соглашается Недошивин, говоря о формате и жанре своих необычных книг, объединенных общим названием — «Литературная Москва», — но путеводитель по страстям человеческим. Или, если хотите, адресная книга писательских чувств. Меня больше интересует, почему Борис Пастернак пытался покончить с собой в квартире на Трубной.
Кстати, на книжном фестивале Вячеслав Михайлович представлял свое творчество в рамках презентации журнала «Родина», где шеф-редактором «служит» еще один комсоправдинец — Игорь Коц, чьи сыновья Александр и Андрей, служат (уже без кавычек) в зоне СВО в качестве военкоров «Комсомолки» и РИА Новости соответственно.
Но есть еще одна подробность, точнее — особенность моего посещения фестиваля. Именно в этот день, 6 июня, но энное количество лет назад (в один день с самим Пушкиным!), родился и наш Недошивин. Я очень хотел поздравить Вячеслава Михайловича вживую (перед походом на Красную площадь поздравил его в соцсетях), но поторопился успеть еще на одно событие, о чем жестами предупредил и самого виновника торжества, и ведущего вечер Игоря Коца.
Остается пожелать Недошивину здоровья, сохранения творческих сил для новых открытий в бесконечных литературных закоулках!
Путь Путина — путь страны
На презентацию уже четвертого издания книги Рафаэля Гусейнова «Путь Путина» (совместный издательский проект Союза журналистов России, Национального исследовательского института развития коммуникаций и издательства «Вече». — Ред.), которую автор проводил в рамках книжного фестиваля «Красная площадь», я шел считая себя вполне подготовленным. Ибо читал первоначальный вариант этой книги, вышедшей в 2022 году, и даже «разразился» тогда рецензией, озаглавив ее «Путь страны шагами меря…».
В этом названии нет никакой натяжки, что не раз подтвердили и участники презентации у стен Кремля, подчеркивавшие очевидную реальность: путь Путина — это путь новой России. Равно как и наоборот.
Но лично я вложил в название и другой, не менее важный для меня смысл. Одно дело — написать книгу. И совсем другое — собрать для нее материал. Да хорошо бы — эксклюзивный. И этот путь — долгий, кропотливый, порой изнуряющий — прошагал мой коллега Раф Гусейнов. По крупицам собирая свидетельства очевидцев тех или иных событий с участием главного героя. Шаг за шагом обходя недоступные простому смертному архивы. Просиживая за документами ночи напролет, прежде чем родить на свет портрет человека, за которого на последних выборах отдали свои голоса почти 90 процентов россиян — небывалый кредит доверия и легитимности.
В этом смысле Рафаэлю, несомненно, помог опыт журналистской, политической и дипломатической работы, дружеские связи с известными учеными-историками, включая, в первую очередь, Роя Медведева, в соавторстве с которым Гусейнов написал четыре книги о Путине.
Что же до популярности главного героя Гусейнова, то о ней можно было судить хотя бы по облепившим наш шатер «случайным» участникам презентации. Видать, проходили люди мимо, заметили изображение Путина на книге и на экране, остановились, да так и замерли от услышанного.
А что, разве неинтересно узнать, почему все вокруг стареют, а Путин — нет? Да потому, что руководить такой огромной страной, как Россия, может исключительно здоровый духом и телом человек. Такой, как Путин.
— Читал ли сам Путин вашу книгу о себе? — спрашиваю у издателей.
Этот вопрос интересовал моих коллег и раньше, но так и не получил ясного ответа от автора с издателями. На сей раз, однако, Гусейнов ответил более, чем определенно: мол, хотя Песков (пресс-секретарь президента. — Л.А.) и уклоняется от прямого ответа, а чаще всего решительно отрицает сам факт того, что глава государства читает что-либо написанное о себе, «я узнал, что книга эта у Путина есть и, думаю, что он точно ее просмотрел». Интрига, таким образом, исчерпана.
А вообще, книга Гусейнова о Путине полна других забавных историй и эксклюзивных фактов, о которых, право же, лучше прочитать самим. Не случайно, несмотря на огромный общий тираж книги — 5 тысяч экземпляров — она практически раскуплена.
Такая же судьба, надеюсь, ожидает еще одну книгу Гусейнова — «Триумф неволи. Пленные в мировой истории», успевшую получить высшую награду общероссийского профессионального конкурса «Лучшие книги года» в номинации «Лучшее издание гуманитарной литературы», о чем также было объявлено на книжном фестивале «Красная площадь».
Эту книгу Рафаэль Гусейнов писал около 20 лет, и столько же времени проживал жизни сотен и тысяч людей, оказавшихся в неволе. Перед его жгучим желанием докопаться до истины и рассказать правду о пленниках открывались двери «закрытых» хранилищ ФСБ России, Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), архивов и библиотек Израиля и Франции. Поэтому, когда будете читать эту редчайшую книгу, не спрашивайте, как могли в ней оказаться доселе неизвестные документы из тайных хранилищ и живые свидетельства давно минувших дней, не говоря уже о фотографиях, многие из которых публикуются впервые и заставляющих сжиматься самое стальное сердце.
— Наша память избирательная: мы стараемся забыть что-то страшное, тяжелое, оставляя лишь приятные воспоминания, — заметил в одном из интервью Рафаэль Гусейнов. — Но наша память — единственное, что мы можем дать тем, кто не вернулся с войны, кто был зверски замучен в концлагерях. Мы должны их помнить.
После этих слов мне остается лишь сказать Рафаэлю Гусейнову простое человеческое спасибо. Эти же слова, уверен, повторяют сотни и сотни читателей, перевернувших заключительную страницу «Триумфа неволи».
Леонид АРИХ
