Я собиралась написать в этот номер о другом. Об ученых и их учениках, о воспитании и том, в какой стране будут жить наши дети. О том, что совершенно неожиданно мы, как будто, оказались внутри совершенно новой цивилизации, не имеющей ничего общего с той, в которой выросли (советской), или о которой мечтали в юные годы (демократически совершенной), и о том, как на все это реагировать.
Обдумывала детали в электричке по дороге из Подмосковья. И первое, что услышала в Москве — убит дагестанский журналист Ахмеднаби Ахмеднабиев.
Мы с ним встречались только один раз — в день, когда в него уже однажды стреляли. Но промахнулись. Группа Союза журналистов России, экспертов по Кавказу и защите прав СМИ, летела в Дагестан на семинар по безопасности. По дороге узнали, что на сотрудника газеты «Новое дело», репортера Интернет-журнала «Кавказский узел» и других независимых изданий, совершено покушение в одном из сел. И прямо из аэропорта, вместо гостиницы, поехали в Дом журналиста на экстренную пресс-конференцию.
Зал, несмотря на поздний час, был переполнен. Рядом с журналистами сидели чиновники аппарата правительства республики, министерства коммуникаций. Ни у кого из присутствующих, кажется, не было сомнений в том, что причина покушения — профессиональная деятельность Ахмеднабиева, известного публикациями о нарушении прав человека. Его имя значилось в распространенных в республике «расстрельных списках» наряду с именами милиционеров, общественных деятелей и других работников СМИ. Как и имя основателя независимой газеты «Черновик» Гаджимурада Камалова, убитого в ночь с 15 на 16 декабря 2011 года на пороге редакции.
Гибель Камалова всколыхнула всех, вывела людей на улицы. Сотни тысяч подписей президенту России с просьбой взять под личный контроль расследование этого преступления собрали читатели из Дагестана и других регионов. В Махачкалу в полном составе приехал весь Секретариат СЖР, в Москве собирались «круглые столы» и брифинги, а Совет по правам человека посвятил специальное заседание насилию по отношению к журналистам на Кавказе.
Все верили, что после этого злодеяния — точнее, его расследования и наказания виновных — волна террора против журналистов, наконец, прекратится. Тем более, что высокие чины из МВД и Следственного комитета обещали разобраться и проинформировать журналистское сообщество о ходе расследования. И об этом тоже говорили на той экстренной пресс-конференции в Махачкале. Сам Ахмеднаби тогда держался со спокойным достоинством, как будто ничего особенного не произошло. Он торопился приступить в написанию нового материала.
Больше я его не видела. Как не видела после наших встреч в Дагестане других журналистов — Малика Ахмедиилова, Гаджи Абашилова, Гаджимурада Камалова. Помню их живыми и энергичными, полными веры в то, что смогут совершить задуманное, сказать правду о важном, помочь…
Их также убили неизвестные.
Шестнадцать погибших в республике работников СМИ за последние несколько лет — именно эти данные позволяют с уверенностью назвать Дагестан самым опасным для журналистов местом в Европе. Подавляющее большинство преступлений не расследовано по существу. Проще говоря, никто не отвечает за случившееся. Виновными руководители силовых структур (и просто руководители) официально назначают неких боевиков, уничтоженных во время спецопераций. Похоже на сюжет из итальянского кинематографа 70-х про сицилийскую мафию.
Впрочем, сюжеты фильмов нашей простодушной аудитории знакомы куда лучше, чем страшная правда о творящемся на Кавказе. И потому, что серьезного разговора о творящемся там по сути нет в широком доступе, и потому, чего скрывать, что многие просто ничего не хотят об этой правде знать.
Обыватель давно уже не считает Северный Кавказ частью своего, имеющего к нему непосредственное отношение, пространства. Да это и не Россия, кажется, вовсе.
На пресс-конференции в «Интерфаксе» новый издатель «Черновика» с горечью заметил, что всем погибшим в Дагестане журналистам центральные СМИ не уделили и сотой доли того времени и места, которое посвятили процессу над участницами панк-группы «Pussy Riot». «А у нас в республике, — заметил он, — даже не все знают, кто это такие».
Сейчас в Дагестане убили одного из нас. Из тех, кто продолжает верить в силу правдивого слова, в то, что оно может и должно изменить к лучшему жизнь нашей огромной и очень разной страны. Страны, которую мы, к сожалению, мало знаем. И это незнание — не меньшее, чем безнаказанность преступников, — также причина очень многих бед.
Три года назад я написала в «ДВ» заметку «Случайная пуля» — о командировке на Кавказ и о напутствии, полученном от главного редактора «Кавказского узла» Григория Шведова относительно вероятности попасть под шальной, не мне лично адресованный, выстрел. Сегодня понятно: шальных пуль не бывает, каждая бьет в цель.
Остановить тех, кто стреляет, не позволить им руководить нами — вот что важно. Но одним журналистам, впрочем, это едва ли по силам.
Надежда АЖГИХИНА
секретарь СЖ РФ
NB!
Между тем
Союз журналистов России выступил с заявлением, в котором выразил глубокое возмущение продолжающейся практикой насилия против журналистов на Северном Кавказе, а также практикой безнаказанности и недопустимым попранием как прав и свобод работников СМИ, так и права аудитории на информацию. СЖ РФ призвал «всех, кому дорого честное и свободное слово и будущее нашей страны, выступить против тех, кто стреляет в журналистов и в нашу журналистику».
«Мы, конечно, сделаем все, чтобы помочь семье и близким Ахмеднаби, как мы помогаем семьям погибших уже не первый год. Но самое главное — добиться, наконец, наказания виновных в этих преступлениях», — заявил председатель СЖР Всеволод Богданов. Он назвал убийство дагестанского журналиста «кошмарной трагедией» и пообещал, что Союз журналистов России возьмет под контроль его расследование.
