Только в «НВ»
Главный редактор еженедельника завершает свой репортаж о занимательной поездке в Поднебесную
(Окончание. Начало — в «НВ» № 1)
Ну, вот и подошло к концу наше увлекательное путешествие. Я говорю «наше», а не «мое», ибо верю, что в нем с удовольствием участвовало и большинство читателей газеты.
13. Не лапшой единой
Об интересе, проявленном к лапшиному путешествию, говорят их короткие отклики, которые я приводил в прошлый раз. Правда, отзывы касались преимущественно кулинарной части репортажей. Хотя были и те, кто рассказы о популярнейшем в Поднебесной национальном блюде воспринимали с иронией. «Эту лапшу запросто можно приготовить на твоей даче. И Ланьчжоу будет рядом, и в душе — Китай», — написал мне один из друзей Фейсбука, где я также печатал свои заметки.
Что ж, приготовить китайскую лапшу на подмосковной даче я, действительно, смогу, ибо один из владельцев фабрики по производству этого мучного изделия в Ланьчжоу подарил мне пару пачек сухого продукта.
Но, если быть честным, лапша в той поездке интересовала меня меньше всего! Мне хотелось своими глазами увидеть, как живут китайцы, как ведут себя в быту, на чем передвигаются и даже во что предпочитают одеваться. И хотя китайские товарищи окутали нас таким вниманием, что не давали и шагу лишнего ступить, кое-что, кроме лапши, лично я подсмотреть успел. Это и есть тот самый десерт, который я вам обещал под занавес путешествия.
14. Река по имени «мама»
Эта встреча запомнится на всю жизнь. Пролетев тысячу километров, я оказался рядом с женщиной, которую раньше видел только на фотографиях. Ее извивающаяся фигура, запечатленная на сотнях географических карт, давно манила к себе и красотой, и загадочностью одновременно.
И вот мы рядом: я и великая Хуанхэ. Вторая по длине и величию река в Китае после Янцзы. И шестая — в мире. Иностранные туристы назвали реку Желтой за особый окрас, который придает воде ил, скапливающийся на дне и берегах. Тогда как сами китайцы кличут ее «рекой тысячи огорчений» — за непредсказуемость и изменчивость.
Не знаю, может это и так, но раз уж они поставили ей памятник, то уж точно — не за крутой норов.
Кстати, я впервые в жизни увидел памятник, посвященный реке, хотя слышал про советский монумент «Мать-Волга», установленный на входе в шлюзы со стороны Рыбинского водохранилища. В России это 28-метровое изваяние, а здесь — скромная по размерам «Скульптура матери-реки Хуанхэ» — именно так принято называть композицию из розового гранита, признанную одной из лучших работ известного китайского скульптора Е.
Она стоит на одном из живописных берегов Хуанхэ, перед входом в парк Литтл Уэст-Лейк. Фигура изображает прилегшую отдохнуть молодую женщину с ребенком. Младенец с наивной улыбкой пристроился на груди своей матери, которая выглядит счастливой и ласковой. Скульптура имеет глубокий смысл — она символизирует колыбель китайской нации, вскормленной матерью-рекой Хуанхэ. Считается, что бассейн Желтой реки является родиной древней китайской цивилизации.
Кажется, она не лежит, а плывет по реке, как корабль с парусом, слившись с десятками настоящих корабликов, шхун и плотов, собираемых здесь же кустарным способом из… овечьих шкур.
15. Витязи в овечьих шкурах
Я был немало удивлен, увидев еще одно, кроме ланьчжоуской лапши, китайское чудо — плот, собранный из незамысловатых жердей и удерживаемый на плаву с помощью шкур, надутых наподобие воздушных шаров.
Считается, что этому ремеслу, равно как и транспортному средству, несколько сот лет, а может, и тысячу. Строительство таких плавсредств развивалось преимущественно в прибрежной зоне реки Хуанхэ, где в изобилии растет бамбук, из которого удобно делать каркас плота. В былые времена, как рассказали нам необычные корабелы, строили плоты, которые могли достигать 12 метров в длину и покоиться на 600 овечьих шкурах.
Сейчас же в Ланьчжоу делают лишь небольшие, пользующиеся спросом у туристов прогулочные плоты, для которых достаточно и 8–10 шкур. Но как в древности, так и сегодня, операции, связанные с выделкой овечьих шкур, требуют от работников-скорняков крепких мускулов, так как основная часть работы производится с мокрым сырьем. Возиться с ним и мять его руками под силу только человеку, привычному к значительным физическим нагрузкам.
А ведь выделанную шкуру надо еще обработать, соединить и прошить по свернутым надвое краям, заделать швы водонепроницаемым материалом и надуть, причем не с помощью насоса или, тем более, компрессором, а обыкновенным ртом.
Мне, кстати, предложили прокатиться на таком плоту, но я любезно отказался, ибо стоял декабрь, что для Китая считается лютой зимой, а для меня — тем паче.
Хочешь жить — умей вертеться (вместо эпилога)
Так как вся «Дорога к ланьчжоуской лапше с говядиной» была «привязана» к Ланьчжоу, не могу не сказать несколько слов об этом городе и его жителях. Хуанхе как бы делит этот мегаполис на две части, которые связывают между собой многочисленные мосты, перекинутые через широкую реку. Самый известный из них (и самый почитаемый) — мост Жонгшан, которому в будущем году исполнится 110 лет.
С некоторых пор он исключительно пешеходный, а прогуливаясь по нему, как сказала мне переводчица Вика, можно встретить свою любовь. Хотя сама она, по ее собственному признанию, сколько по нему ни гуляет, пока никого не встретила. Может, потому, что сосредоточена на работе в одной из медико-фармакологических компаний и света белого не видит. Приехав в Ланьчжоу из провинции, успела и сама стать на ноги, и родителей в столицу перевезла, а вот с личной жизнью — никак.
Такие они, китайцы. Трудолюбивые, стремящиеся, как муравьи, обустроить семейное гнездышко. И вместе с тем — разные. В одном городе (в том же Ланьчжоу) можно встретить буддийских монахов с навороченными гаджетами в руках и мальчиков-дворников с ирокезом, богатеньких буратино и колоритных бомжиков.
Попадаются, впрочем, и экземпляры, к которым как нельзя лучше подходит моя шутливая фраза «Грек не еврей, но он хитрей».
Судите сами.
Одна наша туристка, с которой я разговорился во время прогулок по Ланьчжоу, рассказала мне такой случай.
На развале она увидела глиняный чайник — старый, но необыкновенно красивый. Молодая девушка-продавец запросила за него 8 юаней (40 руб). Немного подумав, женщина прошла мимо. А когда после короткой прогулки вернулась на то же место, полюбившимся чайником уже торговал мужчина и продавал его не за 8, а за 400 юаней. Этот китаец точно был хитрее грека!
Но, как говорят у нас на родине, хочешь жить — умей вертеться. В этом смысле китайцы хорошо вертятся. И поэтому неплохо живут.
Леонид АРИХ
Фото автора и Chinanews.com
