Когда все решения принимаются в одной голове, то вероятность ошибки резко возрастает.
Представьте себе такую ситуацию: в результате наших ответных санкций, какой-то крупный олигарх может потерять чуть ли не половину своих законно нажитых миллиардов. Что он может предпринять? Наверно, поиск путей не слишком затруднителен: он непременно пойдет к Первому лицу. Или к тому человеку в Кремле, который имеет доступ к уху Первого лица. Поскольку все иные варианты — бессмысленны.
Это ни хорошо, ни плохо. Режим ручного управления не предполагает иных механизмов принятия решений.
Цитирую: «Решение по воссоединению Крыма с Россией принимал лично Владимир Путин. Об этом в эфире телеканала «ТВЦ» заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков». Понятно, что проблема обсуждалась в Совбезе, и «с учетом мнений всех» президент принял решение. (А нынешний Совбез, мне кажется, больше похож на бывшую коллегию КГБ СССР).
Вы можете поднять сейчас стенограмму заседания Политбюро ЦК КПСС, рассматривавшего вопрос о введении войск в Афганистан. Понятно, что результат и тогда был очевиден, но мы уже знаем, что были совершенно различные мнения. Были споры! И они документально зафиксированы. Но вот о том, КАК решался судьбоносный (как оказалось) вопрос о присоединении Крыма, мы, наверно, не узнаем никогда. Поскольку организация, сменившая КПСС, не любит документальные свидетельства. И — публичного пространства.
Повторяю: тут дело не только в том, что хорошо это или плохо. Проблема в том, как ситуация с управляемой демократией формирует политические традиции, умы, мораль и общественное сознание. А надо сказать, плохо формирует.
Поход в Кремль олигархов, задетых санкциями, показывает, что обращаться в суд они посчитали смешным. В правящую (чем?) партию — идиотским. Мысль публично обсудить проблему даже и не мелькнула. И это понятно. Ведь в этом случаем можно было потерять не половину нажитого, а всё. Мы же знаем, что может случиться, если Владимир Владимирович доктора пошлет.
В условиях жесткого единоначалия по стойке смирно выстроились парламент, СФ, КС и СБ. Можно, конечно, сказать, что при таком гениальном руководителе, как Путин, это не так уж страшно. Но вся беда в том, что исчезли политические пространства, где и вырастают личности, кадры. Или вы не заметили, что, кроме Путина, у нас никого нет? Ни-ко-го. А если с ним… не дай Бог, то что?
Просто ужас берет, что в Кремле может смениться рулевой. И кто после Него?
В том-то и трагедия, что он обеспечил себе несменяемость при отсутствии бессмертия.
Подыскивая хоть какую-то аналогию со сложившейся в пирамиде власти ситуацией, я вспомнил один очерк Анатолия Аграновского. Он написал о двух ключницах на заводе. Одна — невероятно успешная, другая столь же невероятно отстающая. И журналист решил выяснить, в чем же причины этой разницы.
Он стал хронометрировать рабочий день каждой. И выяснил, что девушка-передовица раскладывает инструмент не по инструкции, а по только ей одной известной схеме. И поэтому вторая рабочая долго ищет нужный инструмент. И не всегда находит.
Вот и Путин создал такие рычаги управления государством, которые известны ему одному. Поэтому любой другой на его месте будет просто беспомощен. Страна заточена под своего лидера, под механизмы той системы, где и вырос Владимир Владимирович.
Но вот допустим, что сегодня стране жизненно важно сменить своего лидера и поставить на его место того, кто нашел бы общий язык с Западом (понятно ведь, что Путин уже не способен разрулить ситуацию, и обмен санкциями может стать бесконечным). Но мы не сможем поменять своего лидера. Поскольку не страна выбирает президента, а президент решает, какой быть стране.
Акрам МУРТАЗАЕВ
NB!
Лидер ЛДПР Владимир Жириновский предложил президенту России Владимиру Путину новую должность — верховный правитель. Такую идею среди прочих он озвучил в Ялте на встрече депутатов Госдумы с главой российского государства. Путин сказал, что не разделяет подобных инициатив, заметив при этом, что лидер ЛДПР «зажигает красиво».
