В учебниках биологии иногда можно прочесть потрясающие вещи. Например, эта наука установила, что именно паразиты — самые преданные патриоты. Они искренне, не жалея живота своего, защищают то животное, из которого сосут кровь. Многие патриоты России ведут себя примерно так же: чем ближе к кормушке, тем яростнее их любовь к Отечеству.
Недавно, каюсь, не в учебнике, но в блоге одного учёного прочитал ещё одну удивительную штуку: «У динозавров был дополнительный мозг в районе попы. Дело в том, что при укусах какой-нибудь твари в попу динозавра, головной мозг не успевал реагировать, вот природа и дала ему дополнительную опцию. Нашему государству лишнего мозга в попе не хватает. Не помешал бы, пока голова дремлет».
Не думаю, что это сугубо научная гипотеза. Более того, уверен, что это, скорее, результат вечерних лабораторных работ, которые к утру обеспечивают обезвоженность организма и тяжесть головы. Но, согласитесь, что ситуация, когда думает и решает один человек, гораздо пагубнее, чем когда не думает и не решает никто. Поскольку во втором случае ты понимаешь, что надеяться не на кого, и включаются все аварийные системы. А в первом общество начинает придавать этому первому лицу абсолютно божественные черты. Отчего и происходит полная деградация всего.
На всем пространстве бывшего СССР (куда сложно отнести Прибалтику из-за «опоздания» вхождения и вековой абсолютно прозападной ориентации) власть, сконцентрированная в одной отдельно взятой голове, обеспечивает некую стабильность, но совершенно не помогает при «укусе какой-нибудь твари в попу». Будь то коррупция или какая-нибудь школьная реформа.
Но самая печальная болезнь авторитаризма заключается в том, что он (авторитаризм) напрочь убивает конкурентную среду как в политике, так и в экономике. Надежные начинают доминировать на любом пространстве и напрочь изживают профессионалов.
В результате монархическая власть (талантливая или бездарная, это, по сути, конечный итог не меняет) начинает «замещать» все ключевые государственные институты. Не только законодательную и судебную власти, но и саму… Конституцию.
Как говаривала одна «талантливая» личность, «кто тут еврей, а кто нет, решать буду я». Так и ныне, все заключения Конституционного суда утверждаются (не официально, конечно) президентом. Понятно, что ныне все президентские указы (включая отмену губернаторских выборов или присоединение Крыма) — очень конституционны.
Можно конечно, сослаться на то, что у нашей Конституции послеродовая травма. Ведь она родилась после политического кризиса 1993 года, и тогда всем нам казалось, что, укрепив президентскую власть, мы можем избежать повторения трагедии. Но ускользнув от одной беды, мы попали в другую, куда более страшную?
Заметьте, что каждая новая беда играла на дальнейшую абсолютизацию власти. Ведь отмена выборов произошла после Беслана, а политическое поле было стерилизовано после Болотной. Но это вовсе не уменьшило риски. Кстати, нечто подобное происходит на центрально-азиатской территории, где все страны с абсолютной монархией являются зонами самой непредсказуемой политической нестабильности. Увы, абсолютная власть не снижает, а увеличивает политические риски. Единственное, что творит «демократическая» монархия, — она делает абсолютно непредсказуемым процесс смены власти. Ведь повернуть государство, где все управление сконцентрировано в одной точке, можно легким движением руля. Причем — в любую сторону.
Акрам МУРТАЗАЕВ
