Бывает же: то, чего человек когда-то избегал, с течением времени становится самым дорогим…
Так и со мной: в детстве рос я среди казахстанских немцев и, видя, как они в поте лица трудятся в хлевах, не особо это воспринимал. Зато теперь, спустя четверть века, оказавшись на ферме в Германии, внезапно поймал себя на мысли, что эти сараи, запахи сена, навоза и грязи — самое мое дорогое!
«1587 год». Эта дата выбита на стене над входом в каменный гостевой домик Увэ и Сабины — немецких фермеров, у которых я чищу хлев и стелю свежее сено для ослов два раза в неделю. За это меня поят кофе — настоящим, свежезаваренным и в больших чашках со сливками и сахаром. Хоть две, хоть три — и все бесплатно, а так — чашка кофе здесь стоит 2,50 евро…
Вообще, учитывая антураж жилища, колхозный колорит и близость Эльбы (ферма находится на самом берегу, с которого прекрасно виден старинный замок Кёнигштейн), — мне, выходит, дико повезло очутиться в полной атмосфере лютого средневековья немецкой Европы.
Работа с ослами, уборка навоза и посиделки у зеленых холмов — согласитесь, такой эстетический ренессанс ныне редкость. Кругом всё за деньги: отели, машины, еда… От всего этого быстро устаешь. Зато, когда напашешься и навозишься с тюками сена, можешь расслабиться, радостно вытянуть ноги и просто помолчать, глядя на каменные своды полувековой давности.
Не надо никакого знания языка, никаких стандартных опасений туристов — всё абсолютно хорошо! И джаз, и местный ликер на мелиссе, наливаемый здесь не стопочками, а наперстками. И тишина… Ты зависаешь будто над пропастью во ржи и видишь череду лиц-теней предков фермера Увэ, слушая его рассказы о своем деде, участнике Первой мировой… И нет ничего, кроме кур и гусей во дворе, что бы отвлекало от созерцания пространств и времен…
Увэ неторопливо достает и предлагает посмотреть альбомы с фотографиями реконструкции дома шестнадцатого века. Этим они с друзьями занимались около двух лет, и всё не за деньги — за дружбу и ради того, чтобы была маленькая ферма с кафе и домашней кухней, где Увэ и Сабина могут принимать гостей, в том числе из России, на Рождество или обычные выходные, кормить домашней яичницей, гусятиной, чаще запеченной в яблоках, чем зажаренной, наливать местный вермут и яблочный кисловатый сок без грамма сахара и каких-то там консервантов, угощать домашней выпечкой, которую Сабина печет сама — как все эти века тысячекратно и делалось… Тем временем Увэ поясняет, что там, где сейчас барный закуток, были самые настоящие свиньи. Загон для свиней переделали в бар! Эти просто амбарные своды над головой из вечного кирпича и камин у стены — ни Гюго, ни Дюма так не утешат, как сама атмосфера шале в швейцарской Саксонии.
Вечером мы поднимаемся в горы — на соседнюю ферму к Берндту, лошаднику и тоже владельцу гостевого дома. Его хозяйство заметно больше — с конюшней и свинокомплексом.
Вот мы сидим, едим сочные свиные отбивные и слушаем чешских музыкантов, которые, устав петь на немецком, вдруг затянули «Подмосковные вечера», хоть и с диким акцентом, но всё же приятно, что помнят, ценят, уважают освободителей.
Кстати, встретил на улицах Дрездена одного немецкого деда — в шортах и с флагом СССР. Так вот он шокирует русских туристов тем, что поет кондовый рок, вставляя в немецкий текст ломанные словосочетания типа «Спасибо Сталину».
— Мне симнацать молодые люди из Расея вчера аплодировал, — не без гордости похвалился седой бородач, после чего ему зааплодировал и я, восемнадцатый.
Михаил ЮРОВСКИЙ
ГЕРМАНИЯ
Фото автора
