В печально известном лесном урочище, где были расстреляны жертвы политических репрессий, одним памятником станет больше.
Каким будет этот памятник, почему решили его установить, кто его автор? На эти и другие вопросы в беседе с нашим корреспондентом ответил Владимир Коломайнен — руководитель Карельской региональной общественной организации «Ингерманландский союз финнов Карелии».
— Владимир, кто-то из ныне живущих людей старшего поколения застал то мрачное время массовых репрессий, кто-то сам или его родные попали под его молот, кто-то знает или наслышан о нём. Но уже наши дети, внуки смутно представляют себе, что стоит, например, за названием Сандармох …
— Сандармох — печально известное урочище в Медвежьегорском районе Карелии, ставшее местом массовых расстрелов жертв сталинских репрессий.
В июле 1997 года его обнаружила поисковая экспедиция Петрозаводского и Санкт-Петербургского «Мемориала». Эта экспедиция была создана депутатом Государственной Думы первого созыва Иваном Чухиным совместно с петрозаводским историком и исследователем Юрием Дмитриевым. В девяти километрах от поселка Повенец с августа 1937 года по 27 ноября 1938 года, то есть, за 15 месяцев, в урочище было расстреляно и захоронено более 9500 человек 58 национальностей, так называемых «врагов народа». Кто они? В основном это были спецпоселенцы и заключенные с Беломорско-Балтийского канала (каналоармейцы), Соловецких лагерей и жители окрестных сел. Расстрелы проводились тайно.
Поисковики во главе с Юрием Дмитриевым установили, что в Сандармохе было расстреляно 1111 заключенных «соловецкого этапа». Среди них — выдающиеся мастера культуры, государственные деятели, священнослужители и простые люди, чем-то кому-то не угодившие и попавшие во «враги и шпионы» нередко просто по доносам недоброжелателей.
В 1998 году в тех местах открыто мемориальное кладбище «Сандармох», установлен гранитный памятник с надписью: «Люди, не убивайте друг друга!». В часовне хранятся списки репрессированных.
— Кроме того, в Сандармохе появились десятки памятников, установленных своим соплеменникам представителями национальных диаспор?
— Но пока там нет памятника моим соплеменникам, репрессированным финнам, которые внесли огромный вклад в развитие промышленности, культуры, искусства Карелии. Кому-то надо исправить эту историческую несправедливость, увековечив память о восьмистах расстрелянных финнах, в основном выходцах из Канады и США. В тридцатые годы они переехали в Советский Союз по линии Комитета помощи Советской Карелии, который набирал желающих из числа рабочих и специалистов. Однако этот переезд с самыми благими намерениями не оправдал их надежд, а оказался «дорогой в ад». Многих энтузиастов обвинили в шпионаже в пользу западных стран, арестовали и расстреляли.
Хотя первая Карельская трудовая коммуна была создана при самом активном участии «красных финнов». Специалисты отмечают: если бы не было такого размаха и механизма репрессий, то Карельская трудовая коммуна по развитию, результатам и достижениям могла бы превзойти Финляндию.
Отрадно, что идею памятника жертвам репрессий поддержали члены нашего Ингерманландского союза финнов Карелии, в котором состоят не только ингерманландцы, но и финны, русские, карелы… А памятник, подчеркиваю, будет посвящен всем финнам, попавшим в расстрельные списки НКВД и убитым в Сандармохе.
— Вижу, у вас на столе уже готовую уменьшенную копию будущего монумента? А когда он появится и кто его автор?
— В этой роли выступил молодой петрозаводский скульптор Павел Калтыгин, выпускник петербургской Академии художеств — мы с ним вместе ездили в Сандармох. Понятно, что это было необходимо и для понимания трагедии и в творческом плане: наш памятник — не единственный там, поэтому должен «вписаться» в мемориальный комплекс и в то же время «сохранить» свое лицо. Всё это скульптор учел и сумел воплотить. Памятник прост по форме. В основе его крест — символ страданий и скорби. Другими скупыми вроде бы деталями скульптору удалось передать единство двух начал — вечности и свободы. Скульптор уже изготовил мастер-модель будущего памятника — его уменьшенную копию в масштабе 1:6. Она выполнена из мрамора. В оригинале памятник будет из гранита белого цвета. Мы намерены открыть его 5 августа 2015 года, в День памяти жертв политических репрессий.
— На изготовление и установку потребуются немалые средства. Они у союза имеются?
— Идею установки памятника, выдвинутую союзом, поддержала национальная общественность. Это важно. Но финансовыми ресурсами для ее реализации сам наш союз не располагает. Договор авторского заказа со скульптором подписан некоммерческой организацией «Фонд поддержки органов местного самоуправления», учредителем и исполнительным директором которой я и являюсь.
— Когда-то у нашей республики был статус союзной, называлась она Карело-Финской ССР. Помню, что вывески на магазинах и учреждениях писались на двух языках — русском и финском. Но и тогда, и сегодня редко звучало непростое для произношения и понимания сочетание «ингерманландский финн» …
— Первые финны поселились в Карелии на территории Олонецкой равнины в 1830-м году, что было вызвано неурожаем в Финляндии. А субэтническая группа ингерманландских финнов проживала в Ингерманландии, которая располагалась на берегах Невы и ограничивалась на западе Финским заливом, рекой Нарвой, Чудским озером, а на востоке — Ладожским озером. Границей Ингерманландии с Карелией считались реки Сестра и Смородинка. В тридцатые годы ингерманландцев выселили с территории Ленинградской области, и они вынуждены были скитаться.
После Великой Отечественной войны было принято постановление о возобновлении и развитии лесной промышленности в Карелии. И тысячи финнов-ингерманландцев по инициативе первого секретаря компартии республики Г. Куприянова смогли приехать на работу в лесные поселки Карелии, нашли здесь свою вторую родину. Так что для ингерманландцев фигура Куприянова знаковая. И в то же время в годы репрессий его подпись стояла под многими расстрельными списками. Так что случай, когда на доме по улице Красной в Петрозаводске, где жил Куприянов, была сорвана памятная доска с его именем, имеет свою подоплеку.
— Да, подписями под расстрельными списками грешно, должно быть, немало людей, стоявших у власти в то время. Не поставить подпись часто значило самому попасть в расстрельный список?
— Тех, кого более глубоко заинтересует эта тема, я отослал бы к книгам Юрия Дмитриева «Место расстрела — Сандармох» и особенно — к книге Ивана Чухина «Карелия — 37: идеология и практика террора». Дело в том, что Юрий Дмитриев продолжает дело жизни Ивана Чухина, депутата Госдумы России, писателя, полковника милиции, человека честного и мужественного. Книга Чухина вышла уже после его трагической гибели. А мужество его в том, что не побоялся признать то, что далеко не каждый осмелился бы:
«Мой отец, Чухин И.М., техник-интендант 2-го ранга, помощник (по разведке) начальника штаба Палалахтинской комендатуры 3-го петрозаводского погранотряда, в июле-сентябре 1937 года был в составе «бригады следователей» этого отряда. Он не избивал, не расстреливал людей, но его подпись стоит под обвинительными заключениями в шести сфальсифицированных групповых делах на 34 человека, 28 из которых были расстреляны … Отец был очень скрытным, молчаливым человеком. Его жена и мы, дети, знали лишь, что он воевал в «финскую» и в Великую Отечественную войну, был неоднократно ранен, награжден за участие в войнах орденами и медалями. Потом служил на Крайнем Севере, где в 1948 году родился и я.
И вот такое открытие … Не отрицаю и нисколько не умаляю вины своего отца, но и не отрекаюсь от него. Наверное, не я один сегодня делаю такие открытия, и каждый по-своему справляется с рухнувшим на него невероятно тяжелым моральным грузом. Для меня работа в комиссии по реабилитации Верховного Совета РСФСР, в Комитете по безопасности 5-й Государственной Думы, в обществе «Мемориал» и работа над этой книгой стали моим личным моральным долгом перед памятью безвинно пострадавших …».
В своей книге Иван Чухин приводит факты, как некоторые сотрудники НКВД, готовившие расстрельные приказы или выполнявшие их, теряли рассудок и сами пускали себе пулю…
Но самое страшное, что многие в нашей стране верили, а некотороые, быть может, и до сих пор верят, что репрессии «в основном», были оправданы тем, что стреляли во «врагов народа». Я очень надеюсь на то, что наш будущий памятник в Сандармохе станет ещё одним напоминанием о том, что не должно повториться.
Беседу вела Валентина АКУЛЕНКО
собкор «НВ»
ПЕТРОЗАВОДСК
