В гостях у «НВ» — Заслуженный деятель науки РФ, лауреат премии Правительства РФ, доктор медицинских наук, профессор онкологии, заместитель директора Медицинского радиологического научного центра в Обнинске Борис БЕРДОВ
Читатели нашего еженедельника со стажем должны помнить это имя. Оно звучало со страниц дневника известного публициста и писателя, лауреата Шолоховской премии Валентина Осипова, чьи откровенные «Записки излеченного», победившего рак, мы опубликовали под рубрикой «Невыдуманные истории» в 2012 году.
— Борис Александрович, так получилось, что мы встречаемся с вами накануне очень знаменательной даты — 26 ноября вам исполняется восемьдесят лет. Очень хочется начать с поздравлений, но, следуя неписаному правилу — «заранее не поздравляют», нам, увы, придется воздержаться от этой приятной миссии до лучших времен. Поговорим лучше на тему «о времени и о себе».
— Надо же, вы как в воду глядели… Именно так я назвал свой доклад, с которым собираюсь в ближайшие дни выступить на Ученом совете.
— И о чем, если не секрет, вы будете докладывать высокому собранию, Борис Александрович?
— Начать свое выступление мне хотелось бы, слегка перефразировав замечательное выражение Фаины Раневской: «Я такой старый, что еще помню порядочных людей». В моей профессиональной жизни их было много, вот о некоторых из них мне бы и хотелось вспомнить. Ведь в нашей профессии человек не может состояться без учителей. Никакой интернет никогда не заменит учителя, желающего передать свой опыт старательному ученику, в котором он увидит свое продолжение. Пока мы живы, наша святая задача помнить своих учителей, тем самым продлевая их жизнь. Медицина, несмотря на ускоряющийся ритм жизни, остается наукой, базирующейся на личном опыте и ситуационном клиническом анализе.
Думаю, что я смело могу отнести себя к счастливым людям. В течение своей долгой профессиональной жизни она свела меня с огромным количеством замечательных людей, профессиональный опыт которых помогал и продолжает мне помогать и сейчас. Это Березов, Грицман, Назаренко — специалисты в области хирургии желудка, Рыжих, Федоров, Воробьев, Мельников (колопроктология), Вишневский В.А. (печень и поджелудочная железа.)
— А как Вы попали в Центр, которому, в итоге, отдали более пятидесяти лет жизни?
— Уж так распорядилась судьба — иначе и не скажешь. Свое профессиональное образование я начал в 1958 году в хирургическом кружке, которым руководил профессор В.П. Матешук, зав. кафедрой общей хирургии Ярославского медицинского института, в котором я учился (ученый вошел в историю как автор однорядного шва в абдоминальной хирургии). Кружок и дежурства в огромной областной больнице были первыми университетами. Окончил институт с отличием, и тут планида преподнесла мне первый подарок, который, вероятно, изменил всю мою жизнь. На распределение приехал Р.И. Габуния, ученый секретарь строящегося в Обнинске нового института, директором которого назначили профессора Военно-медицинской академии Георгия Артемовича Зедгенидзе. Его концепция лечения онкологических больных строилась на тотальном использовании лучевых методов лечения. Но несмотря на уговоры стать радиохирургом, я оставил заявление в клиническую ординатуру по «общей хирургии». Зачисляя меня в ординатуру (сам я не слышал, но знаю с чужих слов), Георгий Артемович якобы сказал: ну, ладно, мол, нужно же кому-нибудь делать биопсии. Кстати, в основном проекте института именно поэтому была только одна, ныне 1-я операционная. Все остальные были специализированы под радиохирургию.
— Ординатура стала для Вас еще одной ступенькой на пути в МРНЦ в Обнинске?
— Представьте себе: 1960-й год. Меня, простого ярославского паренька, зачисляют в ординатуру Института хирургии им. А.В. Вишневского. Это же фантастика!!! Первый раз в жизни приехал в Москву вечером, опоздал, поэтому пришлось ночевать на старинной московской лавочке, которая до сих пор стоит у памятника А.В. Вишневскому. Это была удивительная школа, сочетавшая в себе армейскую дисциплину бывшего военного госпиталя, с желанием уже состоявшихся профессоров делиться своими знаниями и опытом с молодежью. Это было революционное время в хирургии. Уходила в прошлое местная анестезия, оплотом которой считался Институт хирургии им. А.В. Вишневского. До сих пор помню слова Александра Александровича, сына Вишневского-старшего, в то время главного хирурга Министерства обороны СССР: «Если грянет война, посмотрим, где будут ваши наркозные аппараты!».
Вообще, Сан Саныч был Великий Хирург. Он в присутствии дипломатического корпуса удалял пищевод под местной анестезией у 13-летнего ребенка, который не проронил ни звука. В Институте работала первая вычислительная машина, занимавшая целый этаж здания, искусственная почка чуть меньше по площади, здесь прошли первые операции на открытом сердце, пересадка головы и первая в стране пересадка сердца у собаки. Мы дежурили иногда по несколько суток подряд. Работали, как говорят, «за еду».
В конечном итоге, я проработал в Институте хирургии им. А.В. Вишневского около 7 лет. Хотя не был в штате, но обязан был дежурить третьим дежурантом, в обязанность которого входила работа в операционных в ночное время в качестве 3-го ассистента. Помимо этого, дежурил и в других клиниках. В то время в Москве были чрезвычайно востребованы ночные дежуранты. Это давало возможность прилично заработать, подкормиться и, главное, это была замечательная школа экстренной хирургии. Под руководством Г.Д. Вилявина, ставшего для меня «профессиональным отцом», буквально на коленях в электричке (нас таких было много) я написал кандидатскую диссертацию.
— Борис Александрович, вы стояли у истоков возникновения обнинского МРНЦ. Как это было?
— Я впервые приехал в Обнинск зимой 1962 года, когда Центр, а тогда еще Институт медицинской радиологии (ИМР), только строился. Прошелся на лыжах по первому заснеженному этажу, вышел через окно. Кругом был лес — место мне очень понравилось. Пока строился институт, мы работали в Москве, набираясь опыта. Нам, молодым врачам, дали квартиры в Обнинске, и несколько лет мы жили между двумя городами. А в 1965-м, когда начал работу клинический сектор ИМР, я окончательно перебрался в Обнинск.
Первое отделение у нас под названием хирургическое открылось в сентябре 1965 года. Возглавила его замечательный человек и хирург, участница ВОВ, ученица школы А.А. Вишневского, д. м. н., профессор П.П. Фирсова. За глаза мы звали Прасковью Павловну матерью. От ее отделения отпочковались практически все отделения клиники. В том числе и наше, которое я возглавляю со дня его рождения. Школу Фирсовой всегда отличало особо бережное отношение к тяжелым больным. Прасковье Павловне удавалось выходить, казалось бы, безнадежных больных.
— Но кроме школы Фирсовой, в Вашем институте в то время уже сложилась и другая, не менее известная в нашей стране школа — радиоизотопных диагностов…
— Совершенно верно! А руководила ею профессор М.Н. Фатеева. Это была легенда изотопной диагностики. Она, если я не ошибаюсь, выполнила на себе первое исследование печени с радиоактивным иодом. В последующем это направление возглавил профессор Р.И.Габуния, тот самый ученый секретарь, приезжавший на мое распределение по распоряжению будущего директора Медицинского радиологического научного центра Г.А. Зедгенидзе. Вскоре на базе этого отдела Георгий Артемьевич организовал лабораторию общей радиоактивности под руководством профессора М.А. Каплана. Эта уникальная камера изолировала космический фон, будучи выполнена из стали кораблей доатомной эры. Совместно с Михаилом Александровичем нам удалось выполнить целую серию оригинальных исследований обмена веществ, которые легли в основу оптимизации методов лечения демпинг-синдрома после гастрэктомии и резекции желудка, а я на этой научной базе в 1971 году защитил докторскую диссертацию, получив за эту работу Пироговскую премию.
— Расскажите, пожалуйста, о том, какую роль сыграл Зедгенидзе как первый директор в становлении института.
— Георгий Артемович переехал в Обнинск из Ленинграда, хорошо обустроенного быта и пересел на колеса — ему приходилось много ездить по делам строительства, подбора кадров, оборудования. Можно сказать, что институт состоялся, во многом благодаря энтузиазму первого директора. Достаточно сказать, что ИМР начал создаваться с экспериментального сектора — и это было гениальное решение Зедгенидзе. Он говорил: клинику всегда успеем построить, на нее деньги все равно дадут. А пока не срезали финансирование, надо скорее строить экспериментальный сектор, считал он. И этот экспериментальный сектор стал лучшим во всей Академии медицинских наук, мощным, хорошо оборудованным и укомплектованным кадрами. Он даже не побоялся взять на работу Тимофеева-Ресовского…
— Что значит — не побоялся?
— Потому что Николай Владимирович, кроме того, что был великим советским ученым и одним из основоположников популяционной и радиационной генетики, числился в черном списке диссидентов. Зедгенидзе дал ему лабораторию, вернул звание профессора. Даже доплачивал ему из директорского фонда. Кстати, впервые они встретились еще в 1945-м году, когда Зедгенидзе вошел в состав трофейной комиссии, решавшей, какое оборудование отправить в Советский Союз. Тимофеев-Ресовский сдал ему весь свой институт генетики в пригороде Берлина «под ключ». Только нашему поколению понятно, как рисковал Зедгенидзе, опекая Тимофеева-Ресовского, и, в конце концов, пострадал от последствий своих самостоятельных поступков, лишившись должности.
— Борис Александрович, в упомянутой в начале нашей беседы публикации писателя Валентина Осипова, Вашего недавнего пациента, звучала и фамилия третьего директора МРНЦ Анатолия Федоровича Цыба, который не так давно ушел из жизни… На ваш взгляд, в чем его главная заслуга как ученого?
— Светлая ему память… Анатолий Федорович руководил институтом более 35 лет. Он был прекрасным диагностом, руководил лабораторией ангиографии, одной из первых в стране. Им были разработаны оригинальные диагностические методики. А звездным часом его, как ученого и организатора науки, стало изучение влияния радиоактивного заражения местности на здоровье людей после Чернобыльской катастрофы. Была проведена огромная работа: сотни экспедиций, тысячи разноплановых исследований состояния здоровья. В результате был создан Национальный регистр, который содержит данные на 800 тысяч человек, подвергшихся воздействию радиации, и банк тканей щитовидной железы. В этом титанический труд Цыба.
Мы с Анатолием Федоровичем выходцы из Института хирургии им. А.В. Вишневского. Думаю, не ошибусь, если скажу, что всегда были друзьями. У нас были общие учителя, которые вложили в нас одинаковые принципы в принятии решений, построенные на коллективном обсуждении. Время его было не менее, а может быть еще более тяжелое, чем сейчас. Цыб пережил дефолт, из-за которого пропала денежная составляющая премии правительства России, которую мы вместе получили за использование модификаторов ответа опухоли на лучевое воздействие. Денег в институте не было вообще: ни на коммуналку, ни на зарплату. Дважды стоял вопрос о закрытии института. Но мы выстояли!
— Борис Александрович, наша беседа движется к концу, а Вы, по сути, ничего о себе не сказали, всё больше о коллегах рассказываете…
— Ну, что можно сказать о себе (улыбается)? Замом я стал при втором директоре Евгении Александровиче Жербине в 1973 году. Он был известным ученым радиологом в оборонной тематике. До меня был великолепный зам — лауреат Ленинской премии, профессор Байсоголов Г.Д. Уже при нем начали формироваться программы, связавшие исследовательские коллективы эксперимента и клиники: программа по нейтронам, разработке комбинированных методов лечения опухолей. Кстати, руководила ею профессор Е.С. Киселева из Института им. П.А. Герцена. Она послужила основой научного направления клиники на многие последующие годы. Они были пионерами применения крупнофракционного облучения при предоперационной лучевой терапии.
За свою жизнь написал более 450 работ разного достоинства. Подготовил 7 докторов и 31 кандидата наук. Награжден Орденом Дружбы народов и медалью за заслуги перед Калужской областью. Из рук академика В.Д. Федорова за заслуги перед наукой получил самую дорогую медаль — А.В. Вишневского.
— Спасибо за интересную беседу, Борис Александрович! Желаем Вам крепости духа и дальнейших успехов в главном для Вас деле — сохранении здоровья России!
Беседу вел Леонид АРИХ
Калужская область
NB!
Редакция «Нового вторника» и дальше будет следить за успехами обнинского МРНЦ, ставшего кузницей высококлассных специалистов, каковым, безусловно, является и наш сегодняшний гость Борис Александрович Бердов. В четверг, 26 ноября, наш человек в медицине отметит 80-й день рождения. Так держать, Борис Александрович!
