О ПРОСЛАВЛЕННОМ ГЕРОЕ МЫ ЗНАЕМ ВСЁ, А О ЕГО РОДИТЕЛЯХ, И ОСОБЕННО МАТЕРИ-ГЕРОИНЕ, — ПОЧТИ НИЧЕГО. ВОССТАНОВИТЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ ВЗЯЛСЯ СПЕЦКОР «ДВ»
В Серебряных Прудах и стар, и млад любят и помнят самого знаменитого, притом на весь мир, своего земляка — героя Сталинграда. Малышу три вершка от земли, а он горделиво восклицает: «Чуйков — наш!».
Фамилию маршала люди дали центральной площади, улице, установили здесь бронзовый бюст, а также памятник у входа в школу его имени, создали два музея. По рублику собирают, чтобы ожил восстанавливаемый дом легендарного военачальника. Но, рассказывая о нём, то и дело с особой теплотой вспоминают его родителей – Ивана Ионовича и Елизавету Фёдоровну.
Говорят, это были лёд и пламень. (По утверждению психологов, именно такие браки неразрывны, до гробовой доски). Прожили супруги Чуйковы бок о бок почти семьдесят пять лет, воспитали двенадцать детей. Такие разные характерами!
Василий Иванович в мемуарах всё о войне, да о войне, а вот о родителях недосуг было рассказывать потомкам. Зато его сын Александр с удовольствием повествует о дедушке с бабушкой. «Он – вспыльчивый, чистый порох, в гневе доходил до неистовства, но также быстро остывал, успокаивался и зла никогда не помнил. При этом славился огромной физической силой – первый в селе кулачный боец на реке Осётр». «Елизавета Фёдоровна, — свидетельствует внук, — та другая. Тоже работала от зари до зари. Но характер спокойный и при этом – как кремень. Никогда голоса не повышала, а вымолвит слово – кончен разговор. От своего не отступит. Бывало, схлестнётся с мужем, тот со второго слова в крик, а она говорит ровно, в глаза глядит – не сторонится. Ионыч орёт так, что посуда лопается, а у неё на лице ни одна жилка не дрогнет и голос до шёпота падает: «Я сказала – всё!». И смирялся Иван Ионович. Руку на жену поднять никогда даже не помышлял – при его-то буйном нраве. Уступал, зная, что жена зря не скажет».
В генах пятого сына Василия лёд и пламень смешались, давали о себе знать всю жизнь. «Исключительно храбр и излишне вспыльчив» — говорилось о маршале Чуйкове в боевых характеристиках, подписанных Жуковым, Телегиным, Малиновским.
Родную обитель маршала Победы — дубовый пятистенок, срубленный «в лапу», несколько лет назад из-за ветхости разобрали, поставили новый сруб, но на завершение реставрации нет средств. А когда Мемориальный Дом – музей В. И. Чуйкова был там, где стояла колыбель Василия Ивановича, молодые посетители удивлялись: «Двенадцать детей, сами родители, да ещё старые отец и мать Ивана Ионовича, – где же они тут размещались?». Экскурсоводы рассказывали, что сыновей, как только подрастали, мать с отцом отдавали «в люди».
Пятого сына Чуйковы провожали на заработки в Петербург двенадцати лет от роду. Совсем мальчишка был! Отец напутствовал его не только устно, но и письменно: в записке. Чтоб не случилось так: в одно ухо наставления умудрённого жизненным опытом влетели – в другое вылетели. Василию те живые слова бати запали в ум и душу навсегда: «Не зазнавайся, от беды народной не убегай. Живи честно, чтобы на старости не болели глаза, как у некоторых, от потерянной совести. Верь простым людям, а они поймут тебя, доверятся тебе, не подведут, не оставят в беде. В них вся сила! За дело народное не жалей себя».
«В людях» мальчишка поначалу прислуживал в банях, меблированных комнатах, а затем поступил в мастерскую, где для кавалеристов — щёголей ковали шпоры «с малиновым звоном». Чтоб по нему, сладкозвучному, встречные знали, кто идёт! Кормился Василий этим делом сам, да ещё и домой посылал кровные, трудовые.
Но после революции спрос на певучие шпоры упал, мастерская закрылась, а паренёк стал безработным. Хорошо, у него была на берегах Невы надёжная опора – два старших брата. Сами служили на Балтийском флоте, и младшего позвали к себе. И стал он в 1918 году красноармейцем.
Воевал на Гражданской: помощник командира роты, полка, командир полка. Учился, шёл воевать, вновь садился за парту… Окончил академию имени Фрунзе.
В сентябре 1942-го начал командовать Резервной армией под Тулой. Комплектовал её здесь перед битвой в городе на Волге. До Серебряных Прудов — рукой подать, поехал проведать родителей. Провожая сына, Елизавета Фёдоровна, говорят, на прощанье подала сыну свой нательный крестик и листок со словами: «О, Могущий! Ночь в день превратишь, а землю в цветник. Мне всё трудное лёгким содий и помоги мне». Молитва, отмечают священники, не каноническая. Что это? Слово – оберег рода Чуйковых с языческих времён? Переходило от поколения к поколению и после Крещения Руси?
Семья Ивана Ионовича была крестьянская, православной веры. Елизавета, тоже уроженка села, была не просто прихожанка Никольской церкви, а староста двадцатки. Каменный пятиглавый храм этот – уменьшенная копия храма Христа Спасителя в Москве. Построен на средства графа Николая Шереметьева в 1835 году.
С Никольской церковью, где при крещении Корякина была наречена Елизаветой, где венчалась с Иваном, связано немало былей и небылиц, легенд. И уже трудно отделить правду от кривды. В 30-е годы приход закрыли. Говорят, местная власть Никольскую намеревалась взорвать. Чуйкова решила спасти её. И началось её паломничество в столицу. По легенде, 176 километров до неё и столько же обратно, «шла пеши». «Пеши»? Явная несуразица! Во–первых, можно было ехать на поезде или с крестьянским обозом, везшим огородную продукцию, кур, гусей, мясо на рынок. Во–вторых, надо было спешить, если под храм намеревались положить взрывчатку. Наконец, лета церковного старосты были весьма преклонные — 75… Нет, не пощадила легенда – молва старушку: отправила в дальнюю, 352 – километровую дорогу.
Как бы то ни было, добралась Елизавета до Москвы. По молве же, пробилась на приём «к самому Сталину». Вот только ходока Чуйкову вождь, достоверно известно, не принимал. Ну, да ладно, сказка, известно, не без прикраски. Родная сестра Василия Ивановича, он сам, утверждали, что Елизавета побывала на приеме не у «самого», а у Всесоюзного старосты Михаила Калинина. И он, будто бы, повелел не трогать Никольскую церковь.
В 43-м Елизавета, как утверждают, вновь «пеши» отправилась к Калинычу, как его тогда называл народ. Наверное, знал, что перед ним мать прославленного в боях за Сталинград генерала. Теперь уж Елизавета Фёдоровна просила, чтоб открыли родной для неё церковный приход. Возможно, рассказала Михаилу Ивановичу, как в Куйбышеве, куда эвакуировали семью военачальника, на улице к ней подходили люди и говорили: «Мы молимся за генерала Чуйкова и его солдат». Учитывая, какой перед ним проситель, Председатель Президиума Верховного Совета СССР разрешил, чтобы в храме села Серебряные Пруды возобновилась служба. Вскоре её пригласили в Москву на Патриарший собор и как защитнице веры только что избранный новый патриарх вручил ей церковный орден. И похоронена мать маршала Победы (скончалась 29 марта 1958 года) у Никольского храма. Рядом через три месяца нашёл вечное упокоение и Иван Ионович. На могилу «лебединой пары» (так серебрянопрудцы её называют) земляки возлагают цветы.
Воевали четыре сына Чуйковых. Все остались живы. «Сынки, я вас всех у Бога вымолила! » — повторяла не раз набожная мать. А они и не возражали, зная, как переживала мать за них, как ждала возвращения. Хотя, знали, и матери павших боевых товарищей тоже усердно били поклоны перед иконами святых.
Набожная мать и сын–атеист вели порой мировоззренческие споры. Завершала их Елизавета Фёдоровна чаще всего такими словами: «Вася, у нас с тобой одна цель, только дороги разные. Я тебе не мешаю, ты меня не суди. Бог нас рассудит», — вспоминает сын маршала, Александр Васильевич Чуйков.
В последнее время иные авторы публикаций в газетах и журналов с легкостью необыкновенной, бездоказательно причисляют Василия Ивановича к «потайным верующим». Вещают: «В освобождённых от врага селах и городах заходил в храмы», «Хранил материнскую молитву»… «С молитвой в партбилете… » — это название одной статьи. Лихо! Чуйков был сыном своего атеистического времени — без «религиозных предрассудков». Рядить его в тогу скрытой набожности, идейного лицемера – значит, демонстрировать неуважение к памяти человека прямого, открытого, бескомпромиссного. Как и его матушка.
-Я никогда не видела, чтобы он молился! — сказала, как обрезала, дочь маршала, Нинель, в интервью моему коллеге по газете «Деловой вторник» Дмитрию Шеварову (номер за 6 сентября 2005 г.).
Вы спросите, а что это за «Чуйковия» такая, вынесенная в заголовок статьи? Это малая планета, открытая Людмилой Журавлёвой — сотрудницей Крымской астрофизической обсерватории. Международный астрофизический союз одобрил в 2004 году предложение учёных назвать так астероид диаметром 10 километров в честь матери прославленного военачальника. «Есть некая высшая справедливость в том, что осияет нас невидимый глазу свет звезды, названной в честь Матери – героини и Матери Героя» — считает её внук, Александр Чуйков – скульптор, автор памятника отцу у входа в школу его имени. Отец держит в руке материнский нательный крест. Как оберег перед дальней дорогой…
Образ этой волевой женщины, воспитавшей 12 детей, запечатлел на века (как, впрочем, и Ивана Ионовича) и знаменитый художник – баталист Анатолий Горпенко. Посмотрите, какое волевое лицо у матери!
Юрий МАХРИН
