ПОХОДЫ НА ПОЛЮС АТОМНЫХ ЛЕДОКОЛОВ ПОКАЗАЛИ, ЧТО НАШИ КОРАБЛИ СПОСОБНЫ ДОСТИГАТЬ ЛЮБОЙ ТОЧКИ ВЛАДЕНИЙ РОССИИ В АРКТИКЕ, ЧТО ПРИОБРЕТАЕТ КОЛОССАЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ В ОСВОЕНИИ ЕЕ НЕСМЕТНЫХ БОГАТСТВ
На Международном фестивале журналистов «Вся Россия», который проходил недавно в Сочи, в беседах и дискуссиях регулярно звучала фраза «Северный морской путь». Речь шла о будущем России, об освоении Арктики, о том, как и чем журналисты могут помочь морякам, геологам, нефтяникам, местным жителям и всем россиянам, которые решили связать свою судьбу с Севером.
Здесь, в Сочи, и возникла идея объединить усилия журналистов разных регионов страны – так родился проект «Даешь Север! ». В нем изъявили желание принять участие не только те газеты, издания и телекомпании, которые работают на Крайнем Севере, но и их коллеги со всех регионов страны. Проект осуществляется под эгидой Союза журналистов России. «Деловой вторник» присоединяется к нему. Сегодня мы публикуем материал научного обозревателя Владимира Губарева, который был одним из инициаторов нового проекта.
К Полюсу на ледоколе? Это безумие! Так считали многие, в том числе и создатели атомного гиганта. Возражал и академик А. П. Александров. Он считал, что рейс слишком опасен. Если что-то случится с ледоколом, то придти на помощь ему будет некому. Надо ждать, когда войдет в строй второй ледокол – тогда он сможет помочь…
Но капитану «Арктики» Ю. С. Кучиеву удалось убедить Александрова, что ледокол надежен, и он уверен в успехе.
Скрепя сердце академик дал «добро».
… Его с молодости все звали «дедом». Даже те, кому Александров в сыновья годился. Шло это, наверное, от мудрости, что присутствовала в его словах и поступках. Даже в минуты отдыха, в застолья, которые он так любил.
И еще. Он был верным товарищем, другом и соратником «Бороды» — Игоря Васильевича Курчатова. И после его внезапной смерти именно он возглавил то дело, которое именуется «Атомный проект СССР».
Однажды кто-то из молодых назвал Анатолия Петровича «вторым Курчатовым». Тот обиделся неимоверно. Среагировал моментально: «Курчатов был, есть и будет один! Все мы – его ученики…» Это было сказано не для красного словца. Приняв на свои плечи груз атомных дел, Александров почувствовал, насколько они тяжелы.
Он никогда не был на испытаниях ядерного оружия. Да, на его реакторах в Челябинске-40 нарабатывался плутоний для бомб. Да, на многих предприятиях, которые он создавал и курировал, делались те или иные элементы ядерных и термоядерных изделий. Да, все считали его если не «главным», то «одним из главных» оружейников в стране, но сам он никогда не видел, как проходят испытания, и даже не прикасался к «изделиям», ради которых работал.
Такое происходит в жизни редко. Но именно так случилось с Александровым.
Впрочем, много «странного» было у Александрова…
Глубоко «сухопутный человек» стал не только любимцем флота, но и его яростным почитателем.
О своей «ледокольной эпопее» он вспоминал:
«Однажды, когда я с тяжелой раной ноги лежал в больнице, Борода заехал проведать меня и сказал: «Анатолиус! Помните, вы хотели разрабатывать подводную лодку с атомным двигателем? Теперь нам разрешили, выздоравливайте скорее, беритесь за это дело!». Я спросил, почему он поручает это дело мне, и услышал в ответ: «Это дело сложное, а вы знаете массу каких-то никому не известных вещей. Здесь это пригодится».
С этого началось, а потом пошли и атомные ледоколы, в первую очередь «Ленин».
Строился он в глубокой тайне. И тем не менее о выходе ледокола в море на Западе знали – какая-то информация все-таки просочилась. А потому в нейтральных водах его ждали «чужие» корабли: выйдет ли туда атомный гигант?
Ну, и среди наших, не только чиновников, но и специалистов, были сомнения: неужели «Ленин» справится с теми задачами, которые на него возложены?
К счастью, сохранились съемки «первых шагов» ледокола к своему будущему. На капитанском мостике стоит и академик Анатолий Петрович Александров. Такое впечатление, будто он заправский моряк…
К этим уникальным кадрам следует добавить, что Александров взял в пробный рейс своего маленького сына. Во-первых, он был уверен, что мальчишка запомнит этот день на всю жизнь. Так и случилось. Во-вторых, у многих было опасение, что «Ленин» как бы «пропитан» радиацией, мол, работать на нем должны только «смертники». Сейчас такое утверждение вызывает улыбку, но в то время подобных слухов было немало. Так вот, Александров считал, что если он возьмет своего сына, то люди лишний раз убедятся, что ничего вредного на ледоколе нет.
Академик Хлопкин, который был «правой рукой Александрова по атомному флоту», пояснил, почему рейс первого атомного ледокола стал столь значительным в нашей истории:
— Еще в 1916 году Россия определила, что границы страны на Севере идут по меридианам от крайних точек нашей территории, и все, что здесь будет открыто – острова, новые земли, моря, – принадлежат России. Однако по международному праву для подтверждения своих владений нужно, чтобы там жили и работали люди. Кстати, «разделение по меридианам» было введено не нами, а англичанами. Они поделили по этому принципу Антарктиду на сектора. Это было в 1906 году… Создание полярных станций и их дрейф – это ничто иное, как демонстрация нашего присутствия в Арктике. Но станции часто «выходили» за пределы наших владений, и это как-то «компрометировало» наши границы. Походы на Полюс атомных ледоколов показали, что наши корабли способны достигать любой точки владений России в Арктике, и это, на мой взгляд, имеет особое значение. Как известно, срок навигации составлял всего полтора месяца. Потом мощность обычных ледоколов возросла до восьми тысяч лошадиных сил, и сразу же навигация увеличилась до 2,5 месяца…
ИЗ ДОКУМЕНТОВ СРЕДМАША:
«В августе 1956 года был заложен атомный ледокол «Ленин» водоизмещением 16 тысяч тонн. Он имел три реактора мощностью 90 мегаватт проекта ОК-150. Весной 1960 года ледокол «Ленин» начал первую навигацию по Северному морскому пути. При экономичном режиме работы реакторов он мог бы пройти без перегрузки топлива вокруг Земли 10 раз. Скорость хода «Ленина» была в два раза выше скорости лучших надводных кораблей. Ресурс основного оборудования был определен в 100 тысяч часов. После исчерпания ресурса работы оборудования ледокол «Ленин» был выведен из эксплуатации в 1989 году».
Я спросил у академика Хлопкина:
— Все-таки военная техника всегда была впереди?
— Это естественно для нашей отрасли, — ответил он, — но военные суда плавают мало, а ледоколы отдыха не ведают. Когда грузооборот по Северному морскому пути был шесть с половиной миллионов тонн, они «молотили» по семь тысяч часов. Причем аварийная защита не срабатывала, что свидетельствует о надежности ядерных установок.
— И как это стало известно?
— В 59-м году приезжает к нам с визитом Ричард Никсон, рассказал академик. — У вице-президента США консультантом был адмирал Риковер. В Ленинграде им показали ледокол «Ленин». Из ученых гостей сопровождал авиаконструктор А. Н. Туполев. Ну, а принимали делегацию партийные функционеры. В общем, специалистов от нас не было. На ледоколе программа не предусматривала посещение реакторного отделения… И вот тут-то все и началось! Никсон по программе уже должен уезжать в Смольный, а адмирал Риковер говорит, что он не поедет и должен остаться. Мол, он желает встретиться с учеными. Ему говорят, что у нас по субботам ученые не работают. Тогда адмирал называет ряд фамилий из Средмаша. Ему говорят, что все в Москве. «Нет, — возражает адмирал, — по нашим данным, они здесь и наблюдают за нашим визитом! ».
Адмирал потребовал, чтобы ему открыли реакторное помещение. На сообщение о том, что все рабочие ушли и унесли с собой ключи, он не прореагировал. Адмирал настаивал на своем, потому что в Америке, принимая нашу делегацию, показывали все, что гости пожелали. А в составе той делегации никого из атомщиков не было, науку представлял академик Туполев. Теперь же американцы требовали, чтобы и им показали все, что они пожелают. Из Москвы пришло «добро», и адмирал Риковер два часа лазил по реакторному отделению. Облазил абсолютно все! Сказал, что конструкция хорошая…
«Ленин» выдержал и это «испытание». Не только адмирал, но и ученые Америки были поражены, насколько эффективна и надежна атомная техника, созданная в СССР. Некоторые идеи, заложенные в ледоколе «Ленин», они использовали для создания своих гражданских атомных судов.
Ну, а средмашевцы продолжали доказывать, что без атомных ледоколов стране уже не обойтись…
ИЗ ДОКУМЕНТОВ СРЕДМАША:
«В июле 1971 года началось строительство ледокола «Арктика» проекта 1052. Мощность его ядерной установки типа ОК-900А на основе реакторов для подводных лодок составляла 75 тыс. л.с., водоизмещение 23460 тонн. В декабре 1972 г. он был спущен на воду, а в конце 1975 г. прошел предварительные испытания в Карском море…
Третьим атомным ледоколом стал ледокол «Сибирь»…
В ноябре 1983 года со стапелей Балтийского завода спущен на воду четвертый атомоход «Россия»…
В 31 декабря 1988 году был сдан в эксплуатацию лихтеровоз «Севморпуть»…
В 1989 году построен пятый ледокол «Советский Союз»…
В 1992 году начал работать «Ямал»…
Затем появились два ледокола с однореакторными силовыми установками «Таймыр» и «Вайгач». Они предназначались для пропуска судов в устья рек. Одной загрузки ледокола ядерным топливом было достаточно для проведения трех навигаций».
И все же к атомным ледоколам не все относились с доверием. Иное дело — старая, проверенная временем техника! Но как доказать, что атомные ледоколы очень надежны, и именно им предстоит осваивать арктические просторы? Так появилась идея пойти на Полюс на ледоколе.
Это казалось фантастикой…
Впрочем, разве не так?!
— Это была демонстрация нашего флага, — поясняет Николай Сидорович Хлопкин. — Мы владеем этими морями, способны в любую точку пройти своими ледоколами. Конечно, был и элемент рекламы, но все-таки главное – научный эксперимент. Надо было справиться с паковыми льдами. Походы на Северный полюс – это дрейфующие станции в конце ХХ века! Был перекинут мостик между прошлым и сегодняшним днем. Страна показала, что пришел новый этап освоения Арктики – у нас появился мощный ледокольный флот, который способен пройти даже на Северный полюс!
На том месте, откуда «земная ось уходит строго на юг», академик Хлопкин поставил табуретку и сел на нее. Один из приятелей сделал фото. Так появился единственный в своем роде снимок: на Северном полюсе сидит человек на табуретке.
Куда же делась та знаменитая на весь мир табуретка, мол, не оставил ли академик Хлопкин ее на Полюсе?
— Нет, пришлось отнести ее на борт ледокола, — ответил он, — на ней был инвентаризационный номер, это было имущество корабля и разбрасываться им нельзя, даже если ты находишься на Полюсе…
В новой России вступил в строй только один атомный ледокол — «50 лет Победы». Строился он очень долго, настолько долго, что начались разговоры о том, что мы уже ушли из Арктики. Не будем судить: так это или нет. Ясно, что туда надо возвращаться. И этот процесс набирает облроты. Появился проект нового атомного ледокола («ДВ» о нем писал. — Ред.) – это не может не радовать. Столь же приятно было увидеть на стапелях Балтийского завода плавучую атомную станцию.
«Плавучка», как ласково называют ее атомщики, торжественно была спущена на воду. Говорились восторженные речи, и это верно, потому что появление этой станции – небольшой, но все-таки ободряющий шаг в будущее: свидетельство того, что наша атомная наука и техника не стоит на месте.
Владимир ГУБАРЕВ,
научный обозреватель «ДВ»
