Вместо отчета о командировке в Китай.
Каждое утро по дороге на работу я выхожу из метро и сажусь на «Букашку» — троллейбус «Б», который ходит по Садовому кольцу. И не было случая, чтобы кто-нибудь из ошарашенных гостей столицы не спросил: простите, а где тут Павелецкий вокзал? Терпеливо объясняю: идите в подземный переход и — до конца, выйдете прямо к вокзалу, он на той стороне площади.
Самого вокзала от метро увидеть нельзя: площадь огорожена забором. За забором огромная яма, на дне ее виднеются зачатки строительных конструкций неясного предназначения, дно давно поросло кустами и даже деревцами, когда-то здесь планировалось возведение очередного торгово-развлекательного комплекса, но по какой-то причине затея не сложилась, с тех пор здесь — яма и забор.
Лет уже пятнадцать, не меньше.
Это — самый центр столицы, еще недавно переживавшей невиданный строительный бум, совсем рядом — все-таки возведенная крайне неприличного вида башня (на Краснохолмской набережной), ее хорошо видно даже с Красной площади, лучше бы, конечно, и здесь осталась яма, но строители, наоборот, постарались, и сам тогдашний мэр, Лужков Юрий Михайлович, однажды выразил недоумение неприличным видом этой башни, а тогдашний главный архитектор на том же совещании объяснил, что, когда башню строили, не было соответствующих компьютерных программ, поэтому что получится, не знали. Вот и получилось что получилось, неприличное.
А на площади Павелецкого вокзала — яма. Не то чтобы символ современной Москвы, но — место заметное и запоминающееся.
…Так вот, я о Китае.
Примерно в то же самое время, когда вокруг описываемой московской ямы только-только возводили забор, а главный московский архитектор сокрушался отсутствием необходимых ему компьютерных программ, в китайском четырнадцатимиллионном городе Тяньцзине тоже начали интенсивное строительство, но преуспели, как это ни прискорбно для моего национального самолюбия, значительно больше. В ХХI веке достигнутые в Тяньцзиньской свободной экономической зоне темпы экономического роста побили все рекорды даже для Китая. Что там ставший притчей во языцех Шанхай, все последние годы рост Тяньцзиня — свыше двадцати процентов (в прошлом году — 26)! Огромные предприятия всех ведущих мировых корпораций все увеличивают и увеличивают производство — от аэробусов и двигателей для космических ракет до микроэлектроники. Тяньцзиньский морской порт по грузообороту на сегодня четвертый в мире. Шеренги небоскребов в деловом сити, вставшие в буквальном смысле слова — на ровном месте, завораживают, как и все более грандиозные дальнейшие планы. И, что самое для российского человека удивительное, все эти планы — выполняются! Например, там, где аж до 2007 года (показывали аэрофотосъемку) были лишь голые безжизненные квадраты гигантских солеварен, теперь можно топтать собственными ногами тщательно спланированный совместно с сингапурцами экогород, в котором уже сейчас живет, учится, работает почти триста тысяч человек, а в зеленых зонах (на месте, повторяю, солеварен!) растут привезенные и высаженные взрослые деревья.
Прекрасно осознаю, насколько легко вызвать восхищение иностранного гостя, которому хозяева показывают то, что хотят показать, и рассказывают то, что считают нужным рассказывать. А сам гость на туземном языке не понимает ни слова, мало что понимает в туземной жизни, основанной на чуждой ему многотысячелетней культуре, а в местных обычаях, из поверхностного знакомства с которыми делает произвольные выводы, не понимает вообще ничего.
Вот рассказывает ему редактор партийной газеты в том же Тяньцзине, с особой гордостью, что логотип для этой газеты в свое время изобразил собственной рукою лично Мао Цзедун, гость цокает языком, фотографирует почтительно этот логотип, и делает пометку в блокноте. А потом в Харбине уже другой редактор с такой же гордостью сообщает: нам логотип подарил сам председатель Мао. Гость неловко шутит: он что, всем газетам страны логотипы рисовал? А редактор спокойно отвечает: конечно, из двадцати девяти провинциальных партийных газет — двадцати восьми, кроме Хайнаня. А чем же остров этот замечательный так провинился? Да ничем, просто провинцией он стал уже после смерти Председателя…
А другой тяньцзиньской газете логотип нарисовал отец китайских реформ Дэн Сяопин, тридцать лет назад, и об этом гостю тоже рассказали с гордостью. Но кому он еще рисовал, гость спросить не догадался…
Хотя разницу в почерке Мао и Дэна все-таки (или ему это только показалось?) увидел.
Загадочная страна!.. Здесь первые руководители лично занимаются газетным дизайном, а на площадь в Харбине, если позволяет погода, каждый вечер выходят люди с кистью и простой водой задумчиво выписывают столбики иероглифов, невероятно красивых. «Что он пишет?» — спрашиваю. «Стихи», — отвечает переводчица Шиюй. Человек, как многие в китайских городах, в марлевой маске. Снимите, пожалуйста, сфотографируемся! Нет, это душа у меня красивая, а лицо — так себе, — переводит Шиюй. И человек пишет для гостей (переводит Шиюй): «Россия и Китай — дружба навеки».
Спасибо, большое спасибо!
Через несколько минут написанное водой на плитке харбинской площади бесследно испарится. Назавтра, если погода позволит, человек с кистью придет опять. Этим (бессмысленным, на наш посторонний взгляд) делом он занимается уже шестьдесят лет. Это — хобби, если позволительно так выразиться. И никаких материальных следов приложенных усилий!
Зачем?!.
А на камнях Великой стены интернациональные идиоты из бесконечного потока туристов выцарапывают, выбивают зубилом, мажут краской свои имена на всех языках планеты (на русском, увы, попадаются тоже). Эти следы, к сожалению, надолго…
Что ни говорите, два слишком разных взгляда на свое место в истории.
А на набережной в Тяньцзине стоит высокая черная стела, на ней прорезанные в металле — один под одним — двенадцать иероглифов — явно разных, но на самом деле, означающих одно единственное слово, но написанное разным почерком: СЧАСТЬЕ.
Тут один не разберешь, а их — двенадцать.
…Восемь дней в Китае — слишком малый срок для того, чтобы понять, что происходит в огромной чужой стране, но, может быть, вполне достаточный, чтобы яснее стало что-то о стране собственной, которая, как следует из заявлений ее лидеров, тоже так рассчитывает на «вечную дружбу» с дальневосточным соседом.
Совершенно очевидно: мы все больше отстаем, темпы нашего движения несоразмеримы, но мы не только медленнее и хуже строим, не только меньше производим, но и значительно старательнее гордимся собой и своей особостью. Китай сохранил однопартийную систему, огромный портрет Мао по-прежнему над воротами в пекинский Запретный город. Но он явно больше открыт миру, чем мы сегодня, он не стыдится брать от мира то, чего у него самого еще нет, и учиться тому, чему еще не научился. У китайцев лучшая в мире кулинария, они знают это, но им в голову не приходит закрывать в своих городах «Макдональдсы».
Кстати, восьми дней все-таки хватило для того, чтоб увидеть: при искреннем желании «вечной дружбы» с моей страной здесь пока что значительно больше заинтересованы в самом тесном сотрудничестве с теми, кого мы провозглашаем своими смертельными врагами и свое сотрудничество с ними стремительно сворачиваем.
Китай не производит впечатления осажденной крепости; Великая стена у них — исторический памятник, куда они пускают даже иностранцев. Не боясь, что те нашпионят и срисуют расположение башен.
Похоже, что у китайцев голова занята не только стратегическими планами уязвить зарубежных недоброжелателей. Есть и другие заботы: так, к 2049 году они ставят перед собой задачу — уровень жизни среднего китайца должен достигнуть среднего уровня жизни американца, европейца, японца.
Пока же, например, при всех их колоссальных достижениях, даже в лучших гостиницах, чтоб почитать перед сном, надо сильно напрягать глаза: электроэнергию здесь, судя по всему, сильно экономят и лампочки тусклые. Думаю, по той же причине вечерами окна в жилых кварталах темны, и дома оттого кажутся незаселенными.
Но я был в Пекине четыре года назад, и тогда центральные его улицы были заполнены стадами велорикш. А сейчас ни одного велорикши я не увидел.
Павел ГУТИОНТОВ
NB!
Официальная делегация Союза журналистов России посетила Китай по приглашению Всекитайской ассоциации журналистов и побывала в Пекине, Харбине и Тяньцзине.
