На вопросы «НВ» отвечает Народный артист России и бессменный президент Международного кинофорума «Золотой Витязь» Николай БУРЛЯЕВ.
Мы встретились с Николаем Петровичем в преддверии его 70-летнего юбилея, который, по счастливому стечению обстоятельств, совпал с круглыми годовщинами выхода на экраны двух великих фильмов Андрея Тарковского — «Иваново детство» и «Андрей Рублёв», а также 30-летием выхода фильма «Лермонтов» и 25-летием главного детища Бурляева — Международного кинофорума «Золотой Витязь». Поэтому и разговор с мэтром получился в основном «киношный».
— После «Лермонтова», в котором вы выступили как сценарист, режиссер и исполнитель главной роли, вы долгое время практически нигде не снимались. В следующий раз вы сыграли Иешуа го Нароци в «Мастере и Маргарите» Юрия Кары и уже совсем исчезли с киноэкрана. Почему?
— В истории человечества нет более высокого и недосягаемого образа, чем образ Иисуса Христа. Поэтому после попыток посильного приближения к этому образу, играть то, что сейчас мне предлагают, просто невозможно, это значит, быть человеком самой древнейшей профессии. Поэтому я отказываюсь от ролей, но, я не зарекаюсь, что когда-нибудь не появится такой образ, который не уронит того, что было достигнуто раньше.
— Андрей Кончаловский сказал как-то о вас, что вы не доиграли своих ролей — как в кино, так и в театре…
— Это правда. И я уже сказал, по какой причине отказывался всё это время играть… Не желаю участвовать в этом рыночном процессе, в которое погрузилось наше современное кино. Но, может быть, скоро что-то изменится, и я, возможно, ещё приму участие в кино — и как актер, и как режиссер или продюсер.
— А пока вы решили заполнить вакуум чем-то другим и создали Международный кинофорум «Золотой Витязь». С чего же всё началось?
— Идея открыть кинофорум «Золотой Витязь возникла в начале 90-х, когда, как вы знаете, отечественный кинематограф стал разваливаться. Помню, сидели мы у белорусского режиссера Виктора Турова с Владимиром Гостюхиным, пили чай. Разговорились о кино, киношных проблемах, и решили, что надо что-то придумать, какую-то альтернативу создавшемуся положению, и тогда родилась идея создания славянского кинофестиваля, девиз которого, я считаю, был как бы оставлен мне Андреем Тарковским. Он говорил, что кино должно быть поэтичным, оно должно возвышать человеческую душу. А я здесь, в России, говорил об этом же, поэтому девизом фестиваля и стал именно такой — «За нравственные идеалы, за возвышение души человека».
— В этом году вы стали директором неожиданного, я бы сказала, новообразования — института культуры МЧС России…
— А я ничего неожиданного в этом не вижу. Институт родился в рамках соглашения между «Золотым Витязем» и МЧС о сотрудничестве. Все эти 25 лет МЧС России и «Золотой Витязь шли параллельно и не соприкасались. МЧС боролся за жизнь человека, а «Золотой Витязь» — за его душу, и мы в один прекрасный момент поняли, что нам по пути, что в нынешней ситуации духовного состояния нашей страны мы должны вместе спасать и сохранять традиции нашей культуры.
У меня очень дерзкие планы на будущее нашего взаимного сотрудничества. Со временем, Бог даст, мы создадим киностудию МЧС, и покажем, каким должен быть кинематограф в России, создадим государственный театр МЧС, и покажем, каким должен быть подлинный театр, создадим телевидение МЧС, и покажем, каким должно быть телевидение.
— Вы всю жизнь боретесь с безнравственностью, пошлостью, бездуховностью в культуре. Сейчас всё измеряется рыночными категориями. Как вы считаете, культура и рынок — понятия совместимые?
— Это абсолютно лукавая затея, на мой взгляд, — погружать культуру в рынок. К сожалению, и Россия поддалась этому, и пошла по рыночному пути существования культуры. Я говорил об этом с министром культуры, доказывал, что культура и рынок понятия несовместимые. Мы должны, например, мерить успех фильма не первым уикендом, а вечностью, как фильмы Тарковского.
Мне возражают: мол, кто сейчас пойдёт смотреть фильмы Тарковского? А я на практике доказал, что наши фильмы могут конкурировать с голливудскими. Мне дали кинотеатр на полторы тысячи мест на окраине города. И я начал с того, что стал показывать «не рейтинговое», с точки зрения наших чиновников, кино, а документальные фильмы, и народ повалил. Люди стали приезжать из пригородов, чтобы посмотреть хорошее кино. Так что, многое зависит от нас самих, от нашего подхода к делу.
— Но ведь все кинематографисты как один, жалуются на недофинансирование кино, отсюда, мол, и слабые фильмы, не дотягивающие до уровня мировых…
— Финансирование культуры, и кино, в частности, это отдельная тема. Но, не это главное. Проблема в том, какие фильмы делают сейчас наши режиссеры. Конечно, я их понимаю, режиссеры наши хотят встроиться в рыночный кинопоток доходного промысла, подражая Голливуду, чтобы не отстать от него, делают всякого рода блокбастеры и т.д. Я, который год, говорю о том, что бюджет министерства культуры должен быть равнозначен бюджету министерства обороны страны. Поскольку культура — это оборона души человека — если потеряем душу — страну можно сдавать без боя. Сейчас наш президент сделал исторический шаг, он издал указ о государственной культурной политике, в директиве которой в помощь чиновникам, которые растлевали нашу культуру, прописано всё, чему и кому они могут давать деньги. Теперь государство, основываясь на этом указе, должно давать деньги тем фильмам, спектаклям, которые несут морально-этические нормы и духовно-нравственные категории нашей культуры.
— Но, телевидение, кажется, накрепко потонуло в пошлости, безнравственности и пустоте…
— Когда в министерстве культуры Общественный совет обсуждал основы государственной культурной политики, я был одним из тех, кто активно пытался внести в Документ тему телевидения и кинематографа, потому что эти вопросы не были проработаны вообще. Это вызвало сопротивление руководства главных каналов, мол, не трогайте нас, у нас всё отлажено, реклама идет, всё нормально. Они хотят продолжать понижение духовного уровня народа. Не получится!
— Что для вас ощущение счастья?
— Ощущение счастья, это чувство радости в сердце, у меня даже одна из моих книг так и называется «Одолевая радостью страдания».
— Есть ли у вас друг, которому вы могли бы доверить всё самое сокровенное, делиться с ним и радостью, и горем, доверять ему во всём, как самому себе?
— У меня много единомышленников, товарищей, но такого человека, которому я мог бы доверить абсолютно всё, и поделиться с ним самым сокровенным, наверное, нет. Это слишком серьёзно и ответственно.
— Что для вас семья? Какую роль вы отводите в семье жене, мужу? Какие, в вашем понятии — идеальная жена и идеальный муж?
— Я придерживаюсь патриархальных воззрений на семью, семейные отношения, хотя конечно, делаю иногда небольшие поправки по ходу жизни. Но, для меня идеальная жена — это не карьеристка, которая окончила вуз и хочет всего добиться сама, да еще и дочек своих учит, «ты должна быть независимой, мало ли кто попадётся в жизни, иди, учись, ты должна, ты должна, и т.д.». Я немало пожил, и в свои 70 лет утверждаю, что цель женщины, не в том, чтобы обрести как можно больше разных удовольствий и благ, а быть женой и матерью, рожать и воспитывать детей, ухаживать за ними, поддерживать семейный очаг. Я говорю немодные вещи, но так Бог задумал, сейчас люди пытаются идти против закона Божьего, и это ведёт к полному распаду. Дьявол работает неустанно, и ему очень многое удалось, через эмансипацию, через, так называемую, «демократию» и «толерантность». Через эти лукавые посылы, мол, «женщина, ты такая же, как и мужчина». Да не такая же! Другая! Разные задачи у нас. У мужчин — быть защитником в семье, добытчиком, оберегать свою женщину, быть верным, и женщина должна быть такой же, заниматься домом, детьми. Некоторые актрисы оглядываются на свою жизнь, детей нет, семьи нет — «Но я же жертвовала ради искусства — говорит она!». «Да что ты сделала-то в искусстве, раздевалась на экране, чтобы дети твои потом всё это видели?». Вот такие мои воззрения на семью и семейные отношения.
— У вас пятеро детей. Все уже выросли, почти все приобрели профессии. Скажите, как вы воспитывали своих детей, когда они были маленькими, может быть, вы придерживались каких-то особых методов воспитания?
Да нет никаких особых методов воспитания у нас в семье. Я считаю, что главное, это пример родителей, это всегда, самый эффективный и действенный метод воспитания, лучше всяких слов, нотаций, нудных нравоучений. Девочки стараются подражать во всём маме, поэтому она должна быть примером для них, ну, а папа, естественно, должен быть авторитетом для мальчиков, которому сын захочет подражать. Всё просто. Если, всё же возникают какие-то недомолвки или разногласия, пытаемся поговорить спокойно и рассудительно, убедить, если нужно, аргументами, может быть, помочь. Ну, и надо их приводить к Богу, чтобы они понимали, что он есть, и что, за всё придётся отвечать, поэтому нужно жить чисто, поступать чисто и думать чисто.
— Вам исполнилось семьдесят. Вы совсем не выглядите на свой возраст. Вы стройны, очень подвижны, энергичны, у вас прекрасная память. У вас есть какой-то секрет молодости?
— Когда мне было 36 лет, я решил бросить курить, хотя двадцать лет до этого курил. И вот в этот день я сочинил такую частушку: «В тридцать шесть курить я бросил, в сорок — может, брошу пить. Неужели же в сто восемь перестану я любить?». Вот в сто восемь я, может быть, и открою вам свой секрет.
Беседовала Фаина ЗИМЕНКОВА
