Борис Панкин по-прежнему сеет разумное, доброе, вечное…
Наш собеседник проделал путь по-своему незаурядный и удивительный. В его биографии — редакторство в «Комсомольской правде», руководство Всесоюзным агентством по авторским правам, работа на различных дипломатических должностях, включая пост министра иностранных дел.
При этом он – лауреат Государственной премии и автор многих книг, последняя из которых – «Пылинки времени» — вызвала широкий резонанс у читающей публики. С нее-то и началась наша беседа с Борисом Дмитриевичем.
— О вашей книге легче сказать, чем она не является. Это и не мемуары, и не роман, и не коллекция цитат, как может показаться при виде массы мелькающих имен и фамилий…Так что же это?
— Спросите что-нибудь полегче! А вообще… Сельские люди знают такое слово – отава. Это трава, вырастающая осенью на месте скошенной летом. И бывает, что второй укос оказывается обильнее, сочнее, привлекательней, чем первый. Вот и мои «Пылинки времени» кажутся мне такой отавой. Всю жизнь я записывал, собирал в толстых тетрадях все примечательное, что доводилось услышать или журналистски подсмотреть в жизни, будь то пламенная речь партийного лидера, шепот влюбленных, ссора домохозяек или матерщина водителя, самосвал которого безнадежно застрял в грязи…
И вдруг, перелистав однажды казалось бы вычерпанное, я увидел, что выросла отава. Старое и привычное по-новому воспринималось в сопоставлении с сегодняшним днем, а новое оказывалось хорошо забытым старым… Так и родилась эта книга — поток и переплетение времен, событий, людей. И сплошной текст — без глав, подзаголовков и даже подолгу без абзацев.
А пылинки — это от строк Блока: «Случайно на ноже карманном найдешь пылинку дальних стран…». Правда, он о пылинках пространства, а я вслед за ним — о пылинках времени.
— Борис Дмитриевич, когда читаешь Вашу биографию, невольно задаешься вопросом — а что же для Вас было главнее? Работа главным редактором «Комсомолки», руководство Агентством по авторским правам или кресло главы МИДа?
— Вы знаете, есть поговорка: там хорошо, где нас нет. У меня, я бы сказал, наоборот: там хорошо, где ты есть. То есть, все те годы, которые на казенном языке называются производственным стажем, мне всегда и всюду нравилась моя работа.
— Минувший год оказался знаменательным и богатым на даты. Чего стоит, например, 20-летие распада Советского Союза и Ваше 80-летие. Не ощущаете, кстати, некую мистическую связь между этими событиями? И еще: какова в этой связи роль журналистов и СМИ (что не одно и то же, конечно,) в развитии событий, в самом движении исторических перемен?
— Что касается личности, журналиста ли вообще, главного ли редактора в особенности, жизненный опыт научил стараться оставаться самим собой. Это нелегко, но в «Комсомолке», например, это многим удавалось. Не случайно многие первые, да и вторые перья моей редакторской поры оказались среди тех, кого Андрей Вознесенский окрестил «прорабами перестройки». Назову хотя бы Юру Щекочихина и Бориса Грушина как наиболее известных из этой плеяды. Но за ними – десятки выходцев с пресловутого «Шестого этажа». И Инна Руденко, и Лида Графова, и Юрий Рост, и Анатолий Иващенко, и Андрей Нуйкин… Нет, остановлюсь, все равно всех не перечислишь. Мы в той «Комсомолке» сеяли, как могли, разумное, доброе, вечное…
Сейчас сам термин «перестройка» звучит чуть ли не ругательно. Но я утверждаю: сколько бы ошибок не было сделано первой волной реформаторов, как ранее шестидесятниками, помыслы, намерения были чисты, искренни и, по сути дела, правильны. «Пришли и все опошлили», как говорится в известном анекдоте, те, кто поднялся на их плечах. Как сказал мне однажды Владимир Буковский: мы боролись, а победили рвачи, горлохваты, карьеристы, имя же им – легион.
— Наверняка Вам уже лет 20 досаждают по этому поводу… Но все же: Вы единственный советский посол, осудивший ГКЧП. Не боязно было?
-Нет, написали наш манифест и передали в ЧТК, то есть в Чехословацкое телеграфное агентство, которое молниеносно распространило его по всему миру.
А бояться в те часы и дни просто некогда было. Есть такое выражение: иного не дано. Вот это и был тот самый случай на практике.
— Как вы оцениваете современную ситуацию в России? Что думаете о современной журналистике и журналистах? Верите ли, что лучшие традиции отечественной журналистики будут продолжены, не станут «пылинками забвения»?
— Отчасти я уже ответил на этот вопрос. Как говорила моя покойная теща, вода дырочку найдет.
Не ими отвоеванная свобода слова многими была использована во зло, трактовалась, да и трактуется как вседозволенность, распущенность, разрыв с элементарными этическими императивами. Ориентиром стал не читательский интерес, а если и таковой, то самый примитивный, а внимание рекламодателей. Погоня за рейтингом превращается в крысиные гонки.
Убеждения сплошь и рядом оборачиваются предубеждениями. Но и это, надеюсь, пройдет.
В «Пылинках», кстати, обо всем этом есть, и не моим языком, а перенесенной на страницы стихией массовой и ”элитной» речи, воспроизведение которой я и считаю основным жанровым достижением.
Беседовали Надежда АЖГИХИНА и Алексей ТУРБИН
