И мы по-прежнему прощаем им все, портим и развращаем их – как и себя, кстати…
Когда-то в России наконец издали, и я прочитал книгу Тома Вулфа «Нужная вещь». И одна описанная там история настолько поразила, что я ее при случае подробно пересказал Славе Голованову (автору многострадальной книги о Первом отряде советских космонавтов, которую несколько лет не пускала цензура; военных и прочих тайн Голованов, разумеется, не выдавал, но категорически не устраивали не вписывающиеся в торжественную официальную версию подробности жизни; только в перестройку член Политбюро Яковлев дал добро, и печатные машины заработали). Слава этой истории, как ни удивительно, не знал и реквизиты книги Вулфа тщательно зафиксировал на бумажке.
История такая. Среди американских летчиков, готовившихся к полетам в космос, был такой Джон Гленн, которого товарищи недолюбливали. Он был очень правильный. У него была правильная биография (в том числе — воевал в Корее, что всегда ставила Гленну в укор требовательная советская пропаганда), он правильно, по-американски, мыслил и говорил. Он никогда не нарушал режим. Он строго выполнял все предписания, в том числе самые идиотские. Более того – он заставлял и окружающих выполнять все идиотские предписания, хотя обязанностей наставлять кого бы то ни было на путь истины и добра никто на Гленна не возлагал…
Гленн летел вторым.
О стартах американцы (в отличие от наших) всегда объявляли заранее, страна прильнула к телеэкранам, репортеры, разумеется, окружили домик астронавта, чтобы зафиксировать в прямом эфире и посекундно реакции жены. А та никого на порог не пускает, она панически боялась скопления незнакомых людей и не умела себя вести в их обществе.
А Гленн в своем скафандре уже лежит в корабле.
И приезжает к домику Гленна вице-президент Линдон Джонсон – чтобы, значит, тоже отметиться в исторический момент перед телекамерами в нужном месте. А жена и ему, представьте, от ворот поворот! Скандал, одним словом. Телезрители, натурально, потешаются…
Тем временем на космодроме возникают неполадки, старт откладывают, Гленна вынимают. И сразу – к начальству. Начальство в бешенстве: звони немедленно своей дуре! Вице-президент сорок минут под запертой дверью стоит, вся страна это в прямом эфире видит!.. И Гленн звонит жене. И спокойно так говорит ей: дорогая, ты абсолютно права, гони всех этих м…ков взашей, целую.
И Гленна отстраняют от полета!
Как нам все это знакомо, правда? Но вот что – незнакомо. Весь отряд первых американских астронавтов, весь отряд, все до единого, заявляют начальству, что отказываются от дальнейшей работы, если не вернут нелюбимого Гленна. И Гленна вернули! Он полетел, как и было намечено, вторым.
Все астронавты прекрасно понимали, что судьба дала им невероятный, единственный шанс. Но, кроме этого, в мире есть еще кое-какие очень важные вещи. В 1936 году, например (напомнил Леша Поликовский в «Новой газете»), французские фигуристы Андре и Пьер Брюне отказались поехать в Германию на Олимпиаду. Они были не аутсайдеры, они двукратные олимпийские чемпионы 1928 и 1932 годов. Им было что терять. Они могли бы стать и трехкратными, но на Игры не поехали, объявили бойкот Гитлеру. Леша Поликовский включил их в свою символическую «Олимпийскую сборную человечества»…
Но вернемся к истории с Гленном.
В 63-м в Далласе убьют Кеннеди, Линдон Джонсон станет президентом.
В 69-м американцы высадятся на Луну. Мы, то есть, все-таки проиграем так удачно для нас начинавшуюся космическую гонку (может, и потому, в широком смысле, что не хватило человеческих качеств, продемонстрированных Гленном и его товарищами).
Гленна изберут сенатором.
Все имена астронавтов первого набора навсегда вошли в историю. Что там долго говорить, до сих пор (за пятьдесят с лишним лет) во всем мире людей, летавших в космос едва больше полутысячи. Куда меньше, чем олимпийских чемпионов.
…Так вот, я как раз об олимпийских чемпионах.
Наша великая Ирина Роднина (вместе с великим Третьяком) зажгли Огонь в Сочи. И все комментаторы усмотрели в этом какой-то глубокий смысл. А потом у себя в твиттере Роднина извинилась за хамство, которое позволила себе несколько месяцев назад: перепостила вполне расистский коллаж про Обаму и его супругу.
Лучше поздно, чем никогда, говорите?
Но несколько месяцев назад Роднина высокомерно отвечала критикам (на чистом русском языке): у нас свобода слова, что хочу, то и ворочу. А тут (по-английски): неизвестные хакеры взломали мой сайт, подсунули туда эту мерзость, о которой я, естественно, сожалею…
Осознание того, что ей подсунули мерзость, к Родниной, то есть, пришло не сразу. Недоброжелатели даже утверждают, что сейчас просто подоспело время для переоформления визы в ту самую Америку, где Роднина прожила двенадцать лет, где живет ее взрослая дочь, а Обама продолжает оставаться президентом. И возникли некоторые сложности. И пришло понимание, что как-то надо оправдываться.
Что ж, у великой спортсменки оказалось недостаточно некоторых качеств, без которых вполне можно побеждать на ледовых аренах всего мира. И поэтому брать ее за образец во всем комплексе имеющихся добродетелей я бы не посоветовал. Преклоняться перед ее мужеством, упорством, целеустремленностью (не говорю уже – талантом) – это пожалуйста. А вот как эталон гражданственности, принципиальности, патриотизма, наконец, — извините. Хоть когда-то она и плакала на пьедестале при исполнении Советского Гимна и даже, если не ошибаюсь, состояла членом бюро ЦК комсомола.
Величие – обязывающее слово. Понимаю прекрасно, История дает примеры разного к нему отношения: «Писать стишки не значит еще, как выразился Сергей Семенович, проходить великое поприще», — так чиновник в свое время брезгливо отозвался о самом Пушкине, причем «Сергей Семенович» имелся в виду даже не мэр Собянин, а сам министр Уваров, чьи государственнически-патриотические идеи становятся так востребованы у нас сегодня. Но тут вам не Пушкин какой – заcлуженный мастер спорта.
Сейчас «великая Роднина» на золотых своих коньках – депутат Госдумы. Это она бездумно принимала «антисиротский» закон, запрещающий усыновление российских детей американцами, хотя за полгода до того голосовала, с тем же энтузиазмом, за нечто противоположное. В обоих случаях – веление души и результат глубоких раздумий. Впрочем, однажды она оговорилась, что проект «антисиротской» поправки депутатам роздали непосредственно перед их волеизъявлением, но ведь это ничего не значит, правда?
И за «антигейский» закон, запрещающий соответствующую рекламу данного порока, Роднина проголосовала бестрепетно. И в этом смысле, конечно, смешно, что ее американская дочь Алена, продюсер и ведущая на телеканале HuffPost Live, только что номинирована на премию GLAAD Media Award – эту премию в США вручают СМИ, меняющим представление общества о ЛГБТ. Новое поколение выбирает пепси, так что ли? Что ж, бороться за духовность в масштабе огромной страны, я понимаю, значительно легче, чем внутри отдельно взятой собственной семьи, но все-таки неужели хоть какого-то неуюта Ирина Константиновна не испытывает?
Отсутствие ощущения неуюта, даже в крайне необходимых случаях, вообще характеризует нашу сегодняшнюю политическую жизнь, куда ни ткнись, как говорится. И куда ни посмотри повнимательнее – всюду какой-то сюр, смешение несочетаемого, шизофрения полная, попросту говоря.
Солженицынский «Архипелаг ГУЛАГ», по слову президента, включают в школьную программу. А за едва ли не любую его страницу, произнесенную или написанную кем-то другим, тут же притянут к ответу – скажут, оскорбление памяти прошлого. Не замай!..
Тут кстати вспомнить и нашумевшее «литературное собрание» инициаторами которого выступили родственники классиков – Толстого, там, Лермонтова… Не помню, была ли среди них телеведущая Оксана Пушкина, подруга великой спортсменки Родниной, но фамилии Шолохова и того же Солженицына в одном списке в шок меня, конечно, повергли. Кого-кого, но этих нобелевских лауреатов участниками одного мероприятия представить себе физически невозможно, устроители действа — ладно, им все равно, но как этой несочетаемости Наталия Дмитриевна умудрилась не заметить, ума не приложу.
Довлатов как-то описал случай, когда его приятель привел на вечеринку молодую жену, сам тут же напился, и жену, в результате, увел «подлец Васька З.» Утром обманутый муж был безутешен, его успокаивали: мол, Васька не знал, что это твоя жена. Но ведь Ирка-то знала!.. — отвечал тот.
Вот и все у нас так.
Министр культуры Мединский позволяет себе оскорбиться за покойного Жданова, на которого в блокаду работал специальный кондитерский цех. Это бросает тень на нашу Победу, считает министр. С тенью нам никак нельзя (потому-то во времена оны у упомянутого Голованова из книжки про космонавтов старательно вычеркивали все фамилии по разным причинам отчисленных из Первого отряда летчиков и даже фамилию единственного из них, погибшего во время тренировок). Вот и министр, поклонник Жданова, хочет видеть историю без теней и потому небрежно называет «враньем» те неопровержимые документы, на которые, скажем, ссылается писатель Гранин, реальный герой войны, реальный защитник Ленинграда и реальный победитель. Чувства Гранина, по идее, и надо щадить в первую очередь, но интернет у министра ни один из наших высоконравственных сетевых операторов пока почему-то не отключил…
Зато все бросились защищать от Шендеровича олимпийскую чемпионку Юлию Липницкую. Которую, боюсь, еще немного, и тоже изберут, несмотря на возраст, по дополнительному списку в Государственную Думу.
Не надо! Во-первых, ей еще всего пятнадцать лет. А великих фигуристок в Думе и без нее хватает.
Павел ГУТИОНТОВ