Под боком у Красноярска вырос могильник с радиоактивными отходами, но властям города-миллионника эта проблема, похоже, до лампочки.
Повестка расширенного заседания совета Гражданской ассамблеи Красноярского края, состоявшегося в середине октября, была как никогда актуальной — «Об организации общественного контроля за состоянием работ по созданию подземной исследовательской лаборатории для возможной долговременной изоляции радиоактивных отходов в городе Железногорске».
Кстати, сообщение о заседании, размещённое на сайте Гражданской ассамблеи, было дано под заголовком «Много вопросов и мало ответов». Действительно, заместитель директора «ФГУП «Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами» Николай Лобанов, который выступил с презентацией проекта создания подземной лаборатории, выслушал немало вопросов, на которые так и не последовало чётких ответов. В основном докладчик остановился на этапах, которые атомщикам предстоит пройти до начала разворота работ.
— В 2014 году закончат оформление проектной документации, в 2015-м она будет отправлена в Главгосэкпертизу, — отметил он. — Следующий этап — лицензирование, рассмотрение ОВОС (оценка воздействия на окружающую среду. — Прим. ред.) на общественных слушаниях. На сегодня уже пройдено более 10 тысяч погонных метров разведочного бурения, сделаны сотни откачек…
На вопрос: «Почему для могильника была выбрана именно эта площадка» последовало уклончивое — «Было рассмотрено немало объектов, но остановились на этом».
Более полный ответ дан в опубликованной в железногорской газете статье кандидата технических наук Б. Серебрякова: «Росатом сооружает новый Карачай под Красноярском»:
«При выборе площадки для глубинного захоронения высокоактивных РАО (радиоактивных отходов. — Прим. ред.) Росатом руководствовался не безопасностью населения, а только своей выгодой: рассматривались Новая Земля и Кольский полуостров, но окончательно было решено захоранивать отходы в так называемом Нижнеканском гранитоидном массиве вблизи от ГХК».
Но и тут дело обстояло не так просто. «Для размещения могильника в качестве основного был определён Верхнеитатский участок, а Енисейский — в качестве альтернативного, — сказано в статье. — Верхнеитатский расположен практически в центре Нижнеканского гранитоидного массива восточнее ГХК примерно на 25–30 км, а Енисейский — вблизи Енисея и ГХК. Гнейсы Енисейского участка относятся к сильнотрещиноватым породам, коэффициент фильтрации которых должен быть больше, чем у более молодых и, возможно, менее трещиноватых гранитоидов Верхнеитатского участка, поэтому размещение могильника здесь, скорее всего, более безопасно. Но дорога до могильника на Енисейском участке ближе примерно на 20 км, поэтому этот участок был выбран для размещения могильника. А на безопасность населения атомщикам наплевать…»
Не правда ли, повторяется знакомая история с выбором площадки для КрАЗа, за что красноярцы сполна расплатились и продолжают расплачиваться своим здоровьем? Закономерен вопрос о надобности самой подземной искусственной лаборатории (ПИЛ).
«Практически все виды работ могут быть выполнены без сооружения ПИЛ, используя данные по скважинам, горным выработкам ГХК и лабораторным изменениям, — считает Серебряков. — В настоящее время имеются предложения использования существующих выработок Норильска, Краснокаменска и других. Сооружение ПИЛ на самом деле является строительством несанкционированного могильника без получения лицензии на такое строительство. В настоящее время период оценки безопасности глубинных могильников установлен равным миллиону лет. За это время Енисей может переместиться до могильника, если он будет расположен на участке Енисейский в четырёх километрах от реки. Так что сооружение подземной искусственной лаборатории и подземного радиоактивного захоронения отходов около Красноярска можно считать преступлением Росатома перед будущими поколениями».
Активисты Красноярской региональной организации «Природа Сибири» вручили тезисы статей независимого учёного участникам заседания, так что после всего вышесказанного собравшихся вряд ли удовлетворило заявление докладчика о том, что в своих действиях заказчики и разработчики не видят никаких нарушений.
— А разве сооружение таких опасных объектов в местах активной промышленной деятельности, под боком у миллионного города, — не нарушение природоохранного законодательства? — парировал успокоительное заявление докладчика экологический активист Фёдор Марьясов.
И опять вопрос остался без ответа.
А теперь посмотрим, как действуют американцы в подобной ситуации. Поиск полигона для сухого хранилища отработанного ядерного топлива у них вёлся с начала 80-х годов прошлого столетия. И такое место нашлось в штате Невада между пустыней Мохаве и Большим Бассейном пустынь. Могильник находится в горном хребте Юкка-Маунтин на высоте около 1 000 футов выше уровня грунтовых вод и рассчитан на хранение смертоносного груза в течение миллиона лет. Проект его был утверждён конгрессом США в 2002 году. На сооружение могильника потрачено уже свыше 9 миллиардов долларов. Что тут скажешь: достойная забота о себе и будущих поколениях!
Лихорадочная спешка Минато-ма с устройством ядерного могильника на берегах Енисея объясняется ещё одним обстоятельством: созданием в Железногорске ядерного кластера стоимостью в 110 миллиардов рублей. Основная цель кластера, как уже не единожды было сказано гендиректором ГХК и депутатом Законодательного Собрания края Петром Гавриловым, — замыкание ядерно-топливного цикла, что означает радиохимическую переработку ОЯТ. Иными словами, достройку печально известного завода по переработке отработавшего ядерного топлива РТ-2.
Что это означает для Красноярска, да и для всего края в целом, уже убедительно сказано в протестных статьях против строительства атомного монстра. И как бы теперь ни уверяли авторы ядерного кластера, что в новом варианте перерабатывающего производства будут учтены все недостатки предыдущего, всё же новых ядерных отходов в любом случае не избежать.
Как свидетельствует отечественный и зарубежный опыт, эти отходы очень и очень велики. Особенно что касается низко- и среднеактивных водных растворов. След от уральского перерабатывающего завода РТ-1 не замыкается насмерть убитым озером Карачай, а уже протянулся на сотни километров по бассейну Оби. От заводов в Англии и Франции, сбрасывающих низкоактивные воды в океан, радиоактивный след протянулся до Северного полюса. Суть в том, что количество отравленной воды таково, что его невозможно ни упарить, ни закачать в подземные горизонты.
Стоимость отверждения, выпаривания либо других технически приемлемых вариантов работы с низко- и среднеактивными отходами, организация их длительного хранения мгновенно сделают РТ-2 банкротом. Не случайно в 2004 году финансовый директор British Еnergy М. Керуэн заявил: «Мы убеждены, что переработка ОЯТ просто бессмысленна с экономической точки зрения, и её нужно немедленно прекратить…»
А пока… в прессе появилось сообщение, что комиссия Евросоюза приняла решение отказаться от рыбы, выловленной в Баренцевом море, из-за повышенного содержания в ней радионуклидов. Большая часть их доставляется сюда Гольфстримом от атомных промышленных объектов европейских стран.
Следует учитывать и то, что грядущие объёмы переработки ОЯТ в Железногорске на порядок выше, чем на уральском РТ-1. Так что в случае замыкания ядерно-топливного цикла уже настоящее цунами отравленной воды ринется в Енисей. Больше некуда.
— Энергетика будущего немыслима без крупномасштабного использования солнечной энергии, а ставка на фотоэнергетику должна рассматриваться как беспроигрышный и безальтернативный выбор для человечества, — считает академик РАН, лауреат Нобелевской премии Жорес Алфёров. — Объём производства солнечных фотоэлектрических систем растёт в среднем на 30 процентов ежегодно, а за 20 лет показатель динамики рынка возрастёт в 140 раз…
Распоряжением правительства РФ 8 января 2009 года были утверждены «Основные направления государственной политики в сфере повышения энергетической эффективности электроэнергетики на основе использования возобновляемых источников энергии на период до 2020 года». Согласно этому документу, к 2020 году объём электроэнергии с использованием возобновляемых источников энергии в стране должен достичь 4,5 процента.
Вроде бы налицо свидетельство осознания важности подобного шага и на государственном уровне. Но, увы, конкретные шаги по формированию этой политики по-прежнему отсутствуют. Остаются декларации о намерениях.
Как видим, деньги на ядерный кластер нашлись, в то время как расположенный в Железногорске кремниевый завод, без которого немыслимо развитие солнечной энергетики, пребывает в стадии банкротства. Опять же благодаря стараниям тех, кто его породил. А зачем взращивать опасного конкурента? И это несмотря на то, что кремниевый проект получил благословение самого президента Владимира Путина.
Представители Минатома без устали продолжают превозносить «самую чистую и самую безопасную атомную энергетику». Что является кощунством по отношению не только к 830 тысячам чернобыльских ликвидаторов, десятки тысяч из которых уже отправились в мир иной, но и к детям, имеющим врождённые пороки развития. В загрязнённой Ровенской области Украины сросшиеся близнецы встречаются в три раза чаще, чем в странах ЕС.
Но ведь и европейцы ощущают на себе следы воздействия «мирного атома». В юго-восточной части Польши не только каждый десятый ребёнок, но и каждая вторая женщина имели увеличенную щитовидную железу. В июне 1987 года Бангладеш отправила обратно пришедшее из Польши судно с грузом сухого молока из-за неприемлемо высокого уровня радиации.
Во Франции власти заявляли, что опасного чернобыльского загрязнения нет. Но сегодня карты встречи случаев рака совпадают с картами этого загрязнения. Так что более тысячи дополнительных случаев рака — на совести французского правительства. Предполагается, что общая дополнительная «чернобыльская» смертность за первые 25 лет после катастрофы в мире превысила более миллиона человек.
Но ведь и техногенными авариями дело не ограничивается. В книге советника РАН, члена Европейского комитета по радиационному риску профессора А. В. Яблокова «За и против атомной энергетики» (Москва, 2011) приводятся примеры воздействия на здоровье людей предприятий атомной индустрии. В данном случае — шести АЭС в Германии и тринадцати — в США. Так вот, деятельность всех их без исключения характеризуется увеличением младенческой и детской смертности, а также увеличением смертности женщин от рака груди.
Хватает примеров и в нашей краевой действительности. Достаточно вспомнить строки из коллективного письма жителей села Атаманово Сухобузимского района, направленного президенту России в октябре 1994 года, под которым поставили подписи три тысячи человек:
«На 1 января 1994 года в атамановской больнице были поставлены на учёт 35 онкобольных, что в семь раз выше «нормы» (9 уже умерли)… Аномально высокую степень гибели от рака имеют жители сёл, расположенных на берегах реки вблизи ГХК, — Атаманова, Кононова, Большого Балчуга, Хлоптунова, Павловщины».
Какими же материальными благами компенсирует селянам последствия своих деяний опасный и всемогущий сосед? Вот что сказал на расширенном заседании член совета Гражданской ассамблеи края Владимир Суроткин, говоря о «благах», которые ожидают красноярцев после постройки могильника:
— У нас есть печальный опыт. Мы имели федеральную программу по компенсации воздействия на окружающую среду по линии Горно-химического комбината. Она давала многое. Мы занимались чистой водой в посёлках, которые лежат в бассейне Енисея. Там делались дороги, объекты инфраструктуры, и вдруг эта программа перестала действовать. Это настораживает.
Суроткин считает, что все вопросы должны быть рассмотрены в комплексе, а результаты оценки воздействия на окружающую среду от строительства подземной искусственной лаборатории — стать достоянием гласности.
Впрочем, вряд ли следует уповать на ОВОС или какие-либо иные преграды своеволию атомщиков. 110 миллиардов рублей — слишком солидная сумма, чтобы принимать во внимание какие-то сомнения насчёт безопасности населения. Достаточно вспомнить лето 2012 года. То, какими скандалами сопровождалось публичное обсуждение воздействия на окружающую среду будущего ядерного захоронения.
Чтобы расчистить дорогу могильнику, краевые власти изменили местное законодательство, общественные слушания проводились только в закрытом городе Железногорске, материалы ОВОС для общественности оказались недоступны. Росприроднадзор не принял материалы по могильнику на государственную экологическую экспертизу как «некомплектные», тогда как подрядчик предстоящих работ был успешно определён…
Вот вывод относительно действий Минатома в Красноярском крае, к которому пришёл один из участников расширенного заседания, эколог Фёдор Марьясов:
— Типичный колониальный подход к местным жителям прикрывается красивыми лозунгами. Фальшь, сокрытие информации, манипулирование общественным мнением, подмена понятий, откровенный подкуп СМИ, технологии политического пиара, а местами и откровенная ложь — это характерный почерк наших атомщиков. Ничему Чернобыль с Фукусимой никого не научили.
К сожалению или счастью, сказанное относится только к России. Весь остальной мир всё решительнее избавляется от ядерного груза.
Николай КЛЕПАЧЁВ
Александр КОШКАРОВ
Теодор ШЕВЧЕНКО
члены Красноярской региональной общественной организации «Комитет защиты независимой прессы»
Источник: газета «Красноярский рабочий»
NB!
Перепечатывая этот материал, опубликованный в популярной краевой газете еще в октябре текущего года, редакция преследует две цели: во-первых, «открыть глаза» и федеральным чиновникам на проблему отнюдь не местного значения, тем более что красноярские бюрократы на сверхсерьезную публикацию наших коллег и бровью не повели… А во-вторых, побудить читателей и из других регионов страны к активному поиску подобных «горячих точек» в собственной области, районе или городе — ведь никому, согласитесь, не хочется сидеть на бочке с порохом, не зная, когда она может взорваться. Так что пишите нам о своих бедах, а мы постараемся разобраться в ситуации с помощью специалистов и аналитиков.