Минздрав давно уже должен был честно предупредить белгородцев, что лечиться в их городе становится опасно. И вмешаться в ситуацию, власть употребив. Но ему некогда — он борется за дорогую водку, против соли и курильщиков…
«Морг»
Так теперь кличут в Белгороде 2-ю городскую больницу. Из хорошей больницы в «морг» ее превратили за считанные месяцы. В конце апреля пришел главным врачом «эффективный менеджер» Антон Бондарев, человек местного олигарха Зотова (этого не скрывает и сам назначенец, публично и почему-то с гордостью заявляя: я — от Зотова, он попросил и губернатор назначил.). А уже к концу лета плотная черная молва накрыла больницу.
Но самое страшное, что могильный крест на больнице поставили не только пациенты, но и сами сотрудники. Исход медперсонала за эти месяцы превратился в массовое бегство. Счет уволившимся идет уже не на десятки — он давно перевалил за сотню, теперь говорят уже о двух сотнях минимум, а «процесс все идет». Подлинный масштаб бедствия тщательно скрывается и руководством больницы, и департаментом здравоохранения.
Более того. Сотрудникам больницы прямо запретили «поставлять информацию налево». И это при том, прошу обратить внимание, что содержится она на деньги налогоплательщиков, и каждый имеет право знать, как расходуются его деньги. Что ж, рассказываем.
Только что завершился разгром офтальмологического отделения — лучшего в области. Уволился Антон Поборцев — единственный, кто делал операции по пересадке роговицы. Уволилась Елена Коровяковская. Объявила об уходе завотделением профессор Виктория Башук. И только в самый последний момент вмешательство извне остановило ее… Надолго ли? И что может она одна? Кроме нее, в отделении никто не делает сложные или, как принято нынче говорить, высокотехнологичные операции.
И в хирургическом отделении не веселей. Только что оттуда ушел врач высшей категории Николай Дорофеев. Кажется, он был последним из могикан. Остался молодняк со II категорией или вовсе без нее. Лечь к ним под нож можно пожелать только кровному врагу, наверное.
— Сами ничего не знают, и учиться им не у кого! — констатировал доктор, уволившийся еще пару месяцев назад, и с тех пор не забывающий регулярно благодарить за это Судьбу.
Кстати, уходят не только опытные специалисты, которые в этой больнице выросли, состоялись, а теперь вынуждены все бросать и бежать подальше. Уходят и молодые: учиться не у кого, да и платят жалкие гроши.
Врач-терапевт I категории за месяц напряженной работы с четырьмя ночными дежурствами получает на руки примерно 24 тысячи рублей.
— Да эту двадцатку я получу без всяких хлопот в поликлинике, — сказала она мне. — И не надо будет все эти дурости главного терпеть! Ну, как можно было закрыть приемное отделение в терапевтическом корпусе?! Видите ли, у больницы денег нет на два приемных покоя. А почему раньше были?! И как можно было смешать два совсем разных потока больных?! Теперь все поступают в единственный приемник в хирургическом корпусе, а уже оттуда их посылают к нам. А время для некоторых из них не идет — убегает! Человек может и умереть. И нам спокойно работать невозможно — постоянно дергают, вызывают к больным в приемный покой. Здесь — бросай, туда беги. И одно дело летом бегать по улице из корпуса в корпус, и совсем другое сейчас, осенью. А зима придет? Все, хватит! Потом ведь и не отмоешься, что работал в этом морге…
И врач показала мне только что написанное ею заявление «по собственному»…
Опытные медсестры — на них-то и держится все наше здравоохранение, утверждают знатоки, — тоже уходят. А теперь начнут убегать!
Сказать, что они перепуганы очередным прожектом главврача Бондарева — это ничего не сказать. С 1 октября медсестрам в трех отделениях было велено в одночасье стать «универсалами». Теперь каждая должна делать все — ставить клизмы, уколы, промывать желудки, менять повязки… И речь даже не о том, что учиться их вынуждают на пациентах, словно на подопытных кроликах. Речь — о грубом нарушении СанПиНов. После клизмы медсестра теряет стерильность и не имеет права делать укол, пока не вымоется, не поменяет одежду… Но и это еще только цветочки. Каждые три месяца их будут переводить на работу в другое отделение. А с 1 января так должны будут работать все. Без предварительной подготовки, без стажировки… Главврач объявил в конце сентября о «модернизации» на планерке — и все.
Представляете картину: приходит новая медсестра, которая не только не знает, где что лежит и как этим пользоваться, но и впервые видит именно таких пациентов, такие операции! И только она хоть начнет привыкать и что-то понимать, а ее уже опять переводят в другое отделение… Да зачем все это?! Кому выгодно?! Ну, а то, что годами складывавшиеся коллективы порубили на куски… Это такая мелочь…
Ломать — не строить
Увы, белгородцы на собственной шкуре в очередной раз убедились в справедливости народной мудрости: ломать — не строить, душа не болит… Это на то, чтобы создать больницу, у главных врачей Виталия Гранкина, потом Владимира Луценко ушли многие годы. Ну, а на то, чтобы ее разрушить, Антону Бондареву хватило всего несколько месяцев…
Несколько раз за неделю командировки я побывала во 2-й городской. Впечатлилась по полной программе и надолго. Страх и ужас охватили меня.
…Стоило только открыть дверь в терапевтическое отделение, и я словно попадала в прифронтовой госпиталь: коридор забит койками, стоят капельницы, снует сквозь толпу озабоченный персонал, посетители.
Осень, начались вирусные инфекции. Препаратов нет и не будет — их даже и не заказывали, у больницы денег нет. Уже нет основных антибиотиков, потому берут из т.н. «антибиотиков резерва». И если не подействуют они, то назначать больным будет просто нечего. К тому же эти препараты еще и дороже, и запас их изначально меньше. А что будет, когда начнется настоящая эпидемия — зима ведь на носу?
В приемном покое, точнее, в каком-то коридорном закутке, сидела одинокая пожилая женщина. Сразу было видно: ей плохо. Но я все-таки прошла мимо и открыла дверь в кассу.
Кассир Юлия Лукьянова (впрочем, могли визитку с фамилией забыть поменять, и такое часто бывает) словно меня только и ждала! Была приветлива и деловита. Подробно объяснила, как правильно и даже дальновидно я поступаю, что хочу отправить свою невестку на платные роды, что просто родить у них стоит 35 тысяч рублей, с заведующим — 70 тысяч.
«А если бесплатно, то будет, как с несчастной Винаковой? — мрачно подумала я. — Никто и не подойдет, как к бедной сироте, умершей этим летом в вашем роддоме по вине врачей». Но вслух спросила о другом: это все официально? мне дадут документы, подтверждающие, что я заплатила деньги? роженице будет гарантировано внимание?
— Конечно! — уверила меня кассирша. — Все законно, все официально, все по первому классу будет!
А на лавке продолжала корчиться от боли женщина. Видать, ей тоже надо было заплатить за внимание? Я села около нее, вдруг смогу помочь? Она уже почти час ждала плановой госпитализации, сказали ждать, у людей обед. Ожидание давалось ей нелегко: она словно не знала, куда ей голову деть. У нее нестерпимо болело ухо. К счастью, только с чужих слов я знаю, что стреляющая ушная боль — это страшно… «Иду искать», — сказала я ей.
Несчастная женщина схватила меня за руку:
— Умоляю, не надо их злить, они потом мне отомстят!
Я молча пошла в приемную главврача. Секретарь сказала, что Бондарева нет, но на месте его первый зам Смирнов, могу к нему зайти. Я зашла, представилась и, не вдаваясь в долгие разговоры, попросила пойти со мной. Пусть посмотрит своими глазами, что творится у них в больнице. Он молча встал. По пути я рассказала о больной.
— Вы хотите, чтобы у вас человек умер?
— Люди везде умирают — это обычное дело, — с каким-то философским или равнодушным (?) спокойствием ответил мне Александр Анатольевич.
— Да, но не под запертыми дверями в больнице! И не потому, что всем плевать на тебя! Это обычное дело, вы считаете?!
Мы подошли. Больная покорно сидела, схватившись за голову. Смирнов спросил: «Болит?». — «Да, болит, нестерпимо». — «Давно ждете?» — «Да, давно, с час». Он молча развернулся и пошел прочь. Я начала успокаивать несчастную, та заплакала…
И тут показалась женщина в белом. Ура! Какой обед, возмутилась она, я принимала срочных больных, по «скорой». Она была одна на всех! Одна-единственная в большой больнице принимала всех поступавших?!
Остается добавить: узнать, почему здесь остановились именно на этих суммах — 35 и 70 тысяч за роды — не удалось. Почему не 5 или 10 тысяч? И почему присутствие на родах начальника Олега Головченко оценивается вдвое дороже? И что входит в эти самые «платные роды»? И чего лишают тогда тех, кто не в состоянии платить? Но главное установить удалось: эти поборы с беременных вообще незаконны!
Больница должна составить калькуляцию, предоставить ее в департамент здравоохранения, ее должны утвердить в комитете по ценам. И только тогда дается «добро» больнице на введение данной платной услуги, и главврач издает соответствующий приказ. Ничего этого сделано не было. А когда стало известно, что журналист этим интересовался, то попытались задним числом поборы легализовать…
Ответить на многие вопросы могла бы зам главврача 2-й горбольницы по внебюджетной деятельности Марина Клет. Именно через нее должны идти все деньги, что идут помимо бюджета. Но она сначала согласилась встретиться, потом отказалась. Интересно, дама понимает, что когда следователь начнет задавать вопросы, ей уже будет не отмолчаться?
…А ведь еще полтора года назад 2-я городская была одной из лучших не только в Белгороде — в области, в нее стремились попасть на лечение. Она стала серьезным конкурентом областной больнице. Теперь ее превратили в «морг». С какой целью? За ради кого и чего?
Ольга КИТОВА
спецкор «НВ»
БЕЛГОРОД — МОСКВА
