Он делал бомбы

Имя академика Евгения Забабахина, 100-летие которого отмечается в этом году, знают немногие, и тому есть объективные причины.

 

Все дело — в условиях, в которых он вынужден был жить и работать. Даже такое определение, как «Совершенно секретно» было недостаточно, чтобы в полной мере открыть то, чем он занимался. Но пришло, наконец, время рассказать об этом.

Среди атомщиков популярна присказка: «Сначала мы американцев «обхаритонили», а потом и «забабахали»! Подразумевается, что под научным руководством академика Ю.Б. Харитона были созданы первые образцы ядерного и термоядерного оружия, а те, что стоят на вооружении сегодня, разработаны уже под научным руководством академика Е.И. Забабахина. Об этом — несколько фрагментов воспоминаний соратников и друзей ученого.

 

Сами с усами

 

Академик Я.Б. Зельдович: «С Евгением Ивановичем я познакомился в 1947 г., когда молодой, тридцатилетний инженер-капитан ВВС, преподаватель Военно-воздушной академии имени Жуковского был привлечен к работам Института химической физики АН СССР. За скромным, почти застенчивым поведением Евгения Ивановича в быту и научных дискуссиях угадывались и талант, и твердая воля, и целеустремленность. Именно сочетание научных и человеческих качеств предопределило руководящую роль Евгения Ивановича в большой и ответственной работе в последующие годы…»

Академик Е.И. Аврорин: «На его идеях основаны многие научные и технические направления разработки ядерного оружия. Как известно, при первом ядерном взрыве в СССР был использован ядерный заряд, скопированный с американского по материалам, полученным от Клауса Фукса. Но уже во втором испытании в ядерном заряде были использованы идеи И. Забабахина…

Евгений Иванович не любил выделяться, но в то же время знал себе цену, понимал свое значение, и иногда это проявлялось в несколько неожиданных событиях.

Я вспоминаю наши экскурсии по Уралу. Когда мы куда-либо приезжали, Забабахина никто не представлял. И вот на Чебаркульском металлургическом заводе к нам отнеслись поначалу спустя рукава, небрежно отвечали на вопросы, хотя экскурсию вел специалист очень хороший, главный инженер завода, потом мы с ним поближе познакомились. У него была очень интересная реакция на вопросы Забабахина. Я с удовольствием наблюдал за этим со стороны: на первый вопрос Евгения Ивановича он ответил, не оборачиваясь, через плечо. Второй вопрос показался ему интересней, и он повернулся вполоборота. И так — вопрос за вопросом…

А закончилось это тем, что главный инженер буквально влюбился в Забабахина. Он взял его под руку, и всё остальное время экскурсии ходил только с ним, что-то увлеченно ему рассказывал и просто не мог от него отойти.

Жизнь Евгения Ивановича оборвалась внезапно. В последний день своей жизни он заканчивал подготовку к печати монографии о явлениях кумуляции, обсуждал со своими сотрудниками итоги работы на год и планы на будущее».

Профессор Л.В. Альтшулер: «В качестве адъюнкта Военно-воздушной академии им. Н.Е. Жуковского Евгений Иванович написал диссертацию, посвященную сходящимся детонационным волнам. Диссертация попала на отзыв в Институт химической физики и очень заинтересовала Якова Борисовича Зельдовича и в еще большей мере — сотрудников режимного отдела. «Где вы храните свои рукописи?» — строго спросили они у Евгения Ивановича. «Дома, в ящике комода», — простодушно ответил он. Наступило тревожное молчание перед штормом. Шторм разразился и перебросил Забабахина из Москвы на «объект», где не только рукописи, но и сам Евгений Иванович стал охраняться с нужной тщательностью. Это было замечательное приобретение для института, и для всего атомного проекта в целом. Очень скоро Евгений Иванович стал «главным газодинамиком объекта». Его вклад в разработку атомных зарядов трудно переоценить».

 

Риск — благородное дело

 

Академик Б.В. Литвинов: «Наша встреча с Забабахиным состоялась в августе 1961 года. Мне настойчиво предлагали стать главным конструктором на «новом объекте». Я не чувствовал себя готовым к этой должности и упирался, как мог. Начальство предложило мне съездить и все посмотреть на месте. Я приехал, посмотрел, встретился с Евгением Ивановичем, которого недавно назначили научным руководителем института. О чем мы говорили, я сейчас помню плохо. Помню, что Забабахин говорил со мной благожелательно, но и не «тянул», как говорят, за уши. «Приезжайте, и будем работать, но решать вопрос о переезде, конечно же, нужно только вам». И я «сдался». Постановлением ЦК КПСС от 26 августа 1961 года я был назначен главным конструктором НИИ-1011.

Институт, начиная с 1965 года, шел своими непроторенными дорогами, создавая оригинальные и рискованные конструкции. Евгений Иванович не боялся риска. Он говорил, что самое лучшее положение у труса и перестраховщика, потому что при любом исходе они правы. И еще он говорил: «Лучший способ уйти от решения — это спросить начальство, можно ли так поступить. В 90 случаях из 100 вы получите отрицательный ответ. Поэтому, если вы действительно хотите решить, принимайте решение сами и докладывайте начальству, что приняли решение. Сомневаюсь, чтобы оно было отменено начальством».

 

Незабываемые встречи

(из воспоминаний Забабахина о Курчатове)

 

Конечно, все, что писал и делал Е.И. Забабахин, всегда носило гриф «Совершенно секретно», а потом никаких воспоминаний он не оставил. Лишь одно исключение он сделал: его попросили написать об Игоре Васильевиче Курчатове — готовился к выпуску специальный сборник. Мне кажется, в тех нескольких страницах, что он написал, отчетливо просматривается не только уважение и преклонение перед руководителем Атомного проекта СССР, но отражение его идей и помыслов.

«Встречаться и общаться с Игорем Васильевичем мне пришлось, главным образом, в экспедициях, связанных с финишными испытаниями атомной техники. Работа была напряженной, но размеренного расписания не было: ночные авралы и срочные поездки в поле перемежались паузами, когда можно было спать, рыбачить, загорать или заниматься отвлеченной наукой.

Необычные условия работы и быта дали возможность лучше видеть не только деловую сторону жизни Игоря Васильевича, но и весь его облик и его отношения с людьми.

Прежде всего, он всегда был бодр, держался прямо и говорил громко, т.е. был совсем не похож на того мрачного киногероя, каким его изобразили в посвященном ему фильме. Он был подвижен, много ездил и стремился общаться с широким кругом людей. Лично меня он заставлял иногда рассказывать расчеты и выводы из них, хотя с большим основанием мог спросить это с моих маститых начальников: Зельдовича, Харитона или Щёлкина…

В его присутствии считалось естественным работать, не считаясь со временем, так же считал и он сам. Однажды ночью он громким голосом и стуком своей трости-дубины поднял всех нас на ноги и велел срочно разобраться в некоторых неблагоприятных результатах измерений. Приказ был выполнен, ошибка исправлена, неблагополучие устранено…

Авторитет его был огромен, ощущался повсюду и служил делу. По-видимому, ему мы обязаны тем, что в сложнейшей обстановке первых испытаний не было ни серьезных ЧП, ни заметных неувязок. Большую роль в этом сыграли и наши бывшие руководители Зернов, Ванников, Малышев и Завенягин, но дела шли гладко потому, что обеспечивалось это атмосферой деловитости и доброжелательности, одним из творцов которых был Игорь Васильевич.

…В свободное время в экспедициях Игорь Васильевич иногда охотился, а в один жаркий день пригласил нас поучаствовать в заплыве по реке. Мы наивно согласились составить ему компанию, не зная, что пловец он превосходный. Пробарахтавшись с километр по реке, мы отстали от него, выбрались на берег и несколько километров сопровождали его пешком. Нам было неуютно, но еще хуже было секретарю Игоря Васильевича, который плавал не лучше нас (т.е. тоже шел по берегу), но отвечал за жизнь своего уплывшего начальника головой…».

 

Владимир ГУБАРЕВ

научный обозреватель «НВ»

СНЕЖИНСК

 

NB!

 

НАША СПРАВКА. Евгений Иванович Забабахин (1917–1984). Генерал-лейтенант-инженер ВВС. С 1948 года работал в Конструкторском бюро-11 (ныне — РФЯЦ-ВНИИТФ, город Саров, Нижегородской области), где участвовал в создании первого советского ядерного заряда, успешно испытанного в 1949 году. С 1960 года до своей кончины был бессменным научным руководителем ядерного центра в Снежинске. Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и трёх Сталинских премий, кавалер многих орденов и медалей, в том числе пяти орденов Ленина.

 

Он делал бомбы

Похожие статьи

Оставьте коментарий

Send this to a friend