Телеграмма из СЖР
Его уход невосполним
В Москве на 68-м году жизни скончался Геннадий Николаевич СЕЛЕЗНЕВ, наш добрый друг и коллега, крупный государственный деятель современной России, яркий талантливый публицист, в прошлом главный редактор «Комсомолки», «Правды», а еще — Председатель Государственной Думы второго и третьего созывов.
После тяжелой болезни от нас ушел профессионал высокого класса, ученый, мудрый политик, чуткий к чужой беде человек, в последние годы возглавлявший Партию возрождения России — его родины, любимой страны, в будущее которой он свято верил и всеми силами, не щадя себя, приближал это будущее своей самоотверженной работой.
Давно известно: есть люди, уход которых невосполним. Таким был и останется для всех нас Геннадий Николаевич.
Союз журналистов России, все профессиональное сообщество, друзья и коллеги Г.Н. Селезнева глубоко скорбят по поводу его безвременной кончины и выражают искреннее сердечное соболезнование его родным, близким, всем, кто его знал и любил.
Секретариат Союза журналистов России
Председатель СЖР Всеволод БОГДАНОВ
***
Очень личное
Простой хороший человек…
Весть о кончине Геннадия Николаевича застала меня в пути за рулем автомобиля.
Услышав скорбную новость, я тут же свернул на обочину. Остановился, чтобы переварить эту пронзившую меня, как молния, информацию. Но она не переваривалась.
Накануне, 15 июля, я похоронил лучшего друга, и мне казалось, что другой, более невосполнимой утраты среди знакомых у меня больше не будет. Но в тот миг, на обочине, я понял, что ошибался. И хотя Геннадий Николаевич ни другом, ни приятелем мне не доводился (где Селезнев, а где ваш покорный слуга?), я вдруг ощутил, каким близким человеком он был все эти годы. Какой тонкой и невидимой, но какой крепкой была, оказывается, та нить, которая связывала нас двоих — с одной стороны, главреда самой многотиражной газеты страны и ее не самого, наверно, незаменимого сотрудника — с другой; спикера Госдумы и руководителя не самого крупного издания в России; наконец, четвертого человека в государстве и не самого известного предпринимателя, каковым я вынужден был стать по стечению обстоятельств.
Ибо в какой бы ипостаси Геннадий Николаевич ни пребывал, он оставался просто хорошим человеком — отзывчивым, доброжелательным и никогда — злым.
Он и на планерках в «Комсомолке» никого из журналистов, помнится, не отчитывал, хотя многие из сидевших в Голубом зале коллег знали, что накануне за очередной «гвоздь» в вышедшем номере главного вызывали «на ковер» в ЦК партии, где шефу, несомненно, досталось не только на орехи. А Геннадий Николаевич и виду не подавал: «Так чем порадуем читателей завтра?».
Но даже в этой круговерти газетных будней он не забывал о своих подчиненных.
Казалось бы, ну какое главреду дело до нас, маленьких винтиков в механизме газеты? Ан, нет. Те невидимые нити уже протянулись между нами, и маленькое их колебание Селезнев чутко улавливал.
Я убедился в этом, когда после некоторых раздумий пришел к нему с заявлением об уходе в другое издание и долго мялся у стола не в силах признаться в «злых» намерениях. А Геннадий Николаевич, даже не глянув в мою бумажку, все понял и сказал, будто ждал моего появления с минуты на минуту:
— В Монголию поедешь? Собкором?
И сам лично стал возить и водить меня по нужным кабинетам, представляя как в «большом», так и в «малом» ЦК. И при этом не скрывал своего удовлетворения от того, что остановил меня от неверного шага, словно я собрался уйти не из газеты, а из жизни.
Я напомнил ему об этом эпизоде совсем недавно, на праздновании 90-летия «Комсомолки» в одном из парков столицы, куда Геннадий Николаевич пришел прямо из больницы. И тут же поспешил добавить к сказанному, что он сыграл в моей судьбе неоценимую роль… Будто боялся не успеть сказать ему об этом в другой раз. А Селезнев лишь улыбнулся в ответ: «А правда, Монголия — дивная страна?».
И мы оба весело рассмеялись.
Чуть раньше, на моем юбилее в Домжуре (на снимке), он появился с красивым букетом цветов, чем немало удивил всю собравшуюся публику. А один из моих гостей, увидев столь высокое лицо среди простых смертных (все-таки четвертый человек в государстве!), тут же попросил официанта подать к столу лучший имевшийся в наличии виски.
Таким он был, Геннадий Николаевич Селезнев. Простой хороший человек. Без помпы. Без выпендрежа. Без тени звездности, которая, увы, явно портит некоторых из его учеников-сменщиков на посту главредов. Эти сто раз подумают, прежде чем поздороваться с «какими-то»…
А Селезнев — будто из другого теста. Увидит — в толпе ли, на официальной ли тусовке — обязательно (я подчеркиваю: обязательно) подойдет, поприветствует, расспросит за жизнь. Об этом говорят все, кто его знал.
Кроме того, и это, наверно, самое главное, Геннадий Николаевич был патриотом страны даже тогда, когда (особенно на заре капитализма) патриотизмом в стране уже и не пахло. И оставался таким до последних своих дней, предпочтя предложенному ему лечению за бугром родные стены. Хотя спасти от недуга они не смогли. Но это совсем другая история.
Леонид АРИХ
главред «НВ»
