СЕГОДНЯ — НЕОБЫЧНАЯ ДАТА В ИСТОРИИ СТРАНЫ: 100 ЛЕТ НАЗАД, 25 ОКТЯБРЯ, РОДИЛСЯ ВЫДАЮЩИЙСЯ КОНСТРУКТОР МИХАИЛ ЯНГЕЛЬ. И В ЭТОТ ЖЕ ДЕНЬ СПУСТЯ 60 ЛЕТ ЕГО НЕ СТАЛО
Именем Янгеля названы пик на Памире и кратер на Луне, улицы и площади в разных городах России и Украины. Он живет в памяти тысяч людей, которые знали его, и миллионов, которые узнали о нем лишь спустя годы. И это естественно, потому что он был самым секретным Главным конструктором страны. Под его руководством были созданы первая массовая ракета средней дальности Р-12, первая «глобальная» МБР Р-36, первые системы «минометного старта», и, наконец, прославленная Р-18, которую американцы назвали «Сатаной» и которая способна преодолевать любую противоракетную оборону.
Этот шедевр ракетостроения стал последней работой Михаила Кузьмича Янгеля — Главного конструктора, академика, дважды Героя Социалистического труда, лауреата Ленинской и Государственной премий. Он скончался в день своего шестидесятилетия от пятого инфаркта 25 октября 1971 года.
Нашему научному обозревателю Владимиру Губареву посчастливилось встречаться с великим конструктором, в «Комсомольской правде» появился первый очерк о Михаиле Янгеле, а потом и книга «Конструктор». К нынешнему юбилею в издательстве «Яуза» вышла книга Владимира Губарева «Неизвестный Янгель. Создатель «Сатаны», фрагменты из которой мы и предлагаем вашему вниманию.
ДИАЛОГИ С ЯНГЕЛЕМ
НЕСКОЛЬКО ФРАГМЕНТОВ ИЗ БЕСЕД С ГЛАВНЫМ КОНСТРУКТОРОМ
— Михаил Кузьмич, если можно было начать все сначала, какую бы вы избрали профессию?
— Параллельно с учебой в МАИ приобрел бы специальность летчика, а потом, работая конструктором, попытался бы стать космонавтом.
— Жалеете, что прошли не тот жизненный путь?
— Нет. Просто время нынче другое. Что касается лётной профессии, так она очень помогла бы мне в конструкторском труде. Великое дело – самому почувствовать недостатки своей машины…
* * *
— Вы любите рассказывать о родной Сибири…
— Человек должен знать, что где-то его ждут. Семья, близкие, друзья. И куда бы ни забрасывала нас судьба, мы помним о доме – жене, детях, отце, матери. Наверное, самое страшное наказание – это одиночество…
У каждого из нас два дома. Маленький – семья. Но есть еще большой. Это наша Родина. Это не абстрактное понятие, а вполне реальные реки, поля, леса, горы. Не столь важно, где именно ты родился, но в твоей душе обязательно должно быть стремление побывать в краях своего детства. Я не так уж много прожил в Сибири, но всегда себя считал сибиряком и при первой же возможности ездил в Зырянову.
* * *
— Понимаю, что вопрос наивен, но тем не менее я задаю его: «Почему именно авиация? »
— У каждой мечты обязательно должен быть фундамент. Иначе она никогда не реализуется. Почему авиация, а не железная дорога, к примеру? Во-первых, перкаль на фабрике делали, а крылья у самолетов были тогда перкалевые. И, во вторых, летчики нравились. Из той самой авиабригады, над которой шефствовали коммунары. А когда на соседнее поле прилетел самолет и все мы, фабричные, потрогали его руками, я решил делать такие же машины. Вот и выбрал МАИ, институт знаменитый, но трудный.
— А может быть, потому, что самыми популярными людьми в те годы были летчики?
— И это сыграло свою роль.
* * *
— Валентин Петрович Глушко в одной из статей писал: «1929 год – начало работ с реактивным мотором – является годом всеобщего увлечения реактивными аппаратами, вплоть до составления фантастических проектов полетов на Луну… Инженеры разрабатывали планы трансатлантических почтовых и пассажирских ракетных сообщений с Америкой. Все газеты помещали на своих столбцах сообщения, свидетельствующие о том значительном внимании, которое промышленные и военные круги уделяли реактивному мотору».
— Естественно, я знал об этих проектах.
— Они заинтересовали вас?
— Тогда они были далеки от моих интересов.
— Еще одна ссылка. В этот раз на Сергея Павловича Королева. Его книга «Ракетный полет в стратосфере» заканчивается такими словами: «Мы уверены, что в самом недалеком будущем ракетное летание широко разовьется и займет подобающее место в системе социалистической техники. Ярким примером тому может служить авиация, достигшая в СССР такого широкого размаха и успехов. Ракетное летание, несомненно, вряд ли может претендовать на меньшее, что со временем должно стать привычным и заслуженным». Неужели эти слова не взволновали вас?
— Я не собирался становиться ракетчиком. Авиационный инженер, конструктор – вот цель, которую я поставил. Самолеты, и только самолеты… Сергей Павлович Королев и Валентин Петрович Глушко стояли у истоков отечественной ракетной техники. Я пришел в эту область позже.
* * *
— Однажды вы написали, что хорошо был полететь в космос, а потом добавили: «это — нелепая фантазия». С той поры прошло всего четверть века, и фантазия превратилась в реальность!?
— В предвоенные годы я мечтал только о самолетах. Они казались совершенством. Но даже в авиации трудно было предугадать, что вскоре падет звуковой барьер, и надежные воздушные мосты свяжут континенты… Нам трудно было предвидеть, что приближается время грандиозных преобразований в науке и технике.
-… но ведь писатели-фантасты предсказывали это!
— Думаю, их недооценивали. Однако приход космической эры изменил отношение к ним. На космодроме самые любимые книжки – научно-фантастические. В библиотеках они нарасхват. Теперь писателям пришлось «покинуть» Солнечную систему, их герои уже действуют в других галактиках. А на Луне, Марсе, Венере работают ученые, и там происходят фантастические события!
Наука стала одной из самых удивительных областей человеческой деятельности. Трудно сегодня придумать настолько дерзкий проект, чтобы он не был осуществлен! Пока еще полет мечты в некоторой степени сдерживают возможности техники, но она развивается столь стремительно, что просто сметает все преграды. В конце прошлого века некоторые предположения Жюля Верна казались абсурдом: мол, их невозможно реализовать. Оказалось, что почти все его аппараты и проекты осуществлены. На это инженерам и ученым потребовалось несколько десятилетий. А сегодня время как бы спрессовано. На осуществление во много раз более трудных проектов, чем жюль-верновские, требуется всего несколько лет…
* * *
— Известно, что в предвоенные годы авиации в нашей стране уделялось особое внимание. Вы это чувствовали в своей работе?
— Да, и поэтому очень торопились. Надо было не только осваивать серийное производство огромного количества самолетов (война стояла на пороге, и мы это чувствовали), но и создавать новые типы машин.
— От конструкторского бюро Поликарпова требовались истребители, превосходящие по своим характеристикам зарубежные образцы. Вы могли их создать?
— Мы прилагали все усилия, чтобы этого добиться, однако не все получалось Старались все — от Генерального конструктора до рядового инженера. Но добиться желаемого не всегда удается. И за это, к сожалению, приходится платить. Иногда даже очень высокую цену – человеческой жизнью…
— Полтора года отделяли страну от войны…
— Они пролетели, как один день, потому что вновь и вновь приходилось дорабатывать машину, а в серийное производство она не шла. То одно, то другое… Основная идея, принципы были великолепны, но воплотить их без сучка и задоринки в реальность никак не удавалось. Пожалуй, самое неприятное для конструктора – это неполадки, которые то появляются, то исчезают. Они становятся неуловимыми, и обычно причина их чрезвычайно проста, но установить ее трудно.
— Кое-кто из ваших ближайших сотрудников рассказал мне об одном эпизоде на испытаниях. На космодром прибыл новый носитель. Начались обычные проверки. Их никак не удавалось закончить, потому что проявлялись так называемые «самоустраняющиеся дефекты». Снимаются первый раз характеристики – одно получается, второе испытание – другое, третье – вновь первые показатели. А запуск был очень ответственный, на орбиту выводился интернациональный спутник…
— И что же решил мой ученик?
— Он сменил носитель. И запуск прошел благополучно, а с первым носителем уже разбирались спокойно, детально.
— Он поступил верно. Однако такое возможно, когда ракета уже отработана, проверена в реальных полетах. Те или иные недостатки связаны не с ее конструктивными особенностями, а с изготовлением конкретного образца. А тогда, в тридцать девятом, новый самолет только рождался.
— Пошел бы он в серию?
— Конечно, если бы не началась война — 22 июня 1941 года все изменило в нашей жизни.
* * *
— Профессия летчиков-испытателей окружена романтикой. В последние годы появилось немало книг, где рассказывается об их работе, о тех «чрезвычайных происшествиях», с которыми им приходится встречаться во время испытаний. Риск, опасность всегда привлекали молодых людей, они видят в такой работе возможность проявить свою волю, смелость, характер. Вы подобное ощущали?
— Это со стороны кажется, что в труде испытателя все неповторимо, необычно. А если в каждом полете – нет, в каждом десятом полете у него станут случаться «ЧП», это будет говорить либо о несовершенстве конструкции самолета, либо о низком профессионализме летчика. Работа испытателя – будни, однообразные, и далеко не эффектные. Но он должен быть готов к любой неожиданности, предвидеть ее, как ни странно это звучит.
— Между конструктором и испытателем много общего?
— В какой-то степени, да. Они дополняют друг друга. Самое идеальное, конечно, самому испытывать задуманные и созданные тобой машины, но, к сожалению, это невозможно. Испытатель продолжает дело конструктора, их нельзя разделять. На космических кораблях летают и специалисты. Это необходимо. Конструктор всегда поймет Константина Феоктистова, который мечтал полететь в космос. Когда ему удалось это сделать – он был счастлив. Думаю, что и в этом космонавтика является продолжением авиации. Я летал вместе с Георгием Михайловичем Шияновым, чтобы лучше понять, почувствовать тот самолет, над которым мы работали в КБ…
* * *
— Ваш «ракетный университет» начался в конструкторском бюро Королева?
— Да. После учебы в академии я работал вместе с Сергеем Павловичем. Это были годы, когда ракетная техника начала развиваться. Вчерашние фронтовики пришли в конструкторские бюро и на предприятия. Выцветшая гимнастерка была, пожалуй, самой распространенной одеждой в те годы. На долю тех, кто выстоял в самой жестокой войне, выпали новые испытания – нужно было создать технику, способную предотвратить будущую войну.
— Вы считаете закономерным то, что ушли в ракетостроение?
— Ракетная техника выросла из авиационной, стала ее продолжением. Не случайно и среди главных конструкторов и инженеров многие закончили МАИ и другие авиационные институты. Да и Сергей Павлович Королев начинал с планёров.
— Каково, по вашему мнению, основное качество Главного конструктора? Умение предвидеть технику будущего?
— Не совсем верно… Для ученого, конструктора несомненно необходим талант выбирать цель поиска, умение принимать нужные решения. Ведь от них зависит порой не только судьба человека, но и судьба тысяч людей, а иногда и миллионов. Именно поэтому основным качеством Главного конструктора я считаю умение взять на себя ответственность. Я имею в виду не только технические решения – они могут быть разными, речь идет о главных направлениях работы огромных коллективов.
* * *
— «Интеркосмос» стал для вашего КБ продолжением работ по так называемым «малым спутникам Земли»?
— В общем, да. Еще в начале шестидесятых годов, когда мы задумались над тем, как шире использовать наши ракетно-космические системы для нужд народного хозяйства, в содружестве ряда предприятий и были созданы различные виды таких спутников. У них была типовая конструкция, менялась лишь научная аппаратура – в зависимости от тех задач, которые спутник должен выполнять на орбите. Так родилась серия спутников «Космос».
— Спутники «Интеркосмос» начали новый этап в сотрудничестве не только ученых социалистических стран, но и, пожалуй, всего мира. Ведь к программе присоединились Франция, Индия, Швеция…
— Предугадать будущее трудно. Но уже при подготовке к пуску первых, сравнительно простых «Интеркосмосов» в нашем КБ думали о больших автоматических орбитальных станциях, которые могли бы уносить в космос не три-четыре прибора, а десятки. Это следующий шаг, который предстоит сделать ученым, объединившим свои усилия в мирном использовании космического пространства…
Владимир ГУБАРЕВ,
научный обозреватель «ДВ», лауреат Государственной премии СССР
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Обычно ракеты погибают на старте, если у них проявляется какой-то дефект или погрешность.
Главные конструкторы, подобно своим детищам, уходят в Историю на взлете, когда, казалось бы, работать им и работать… Так случилось с двумя великими нашими соотечественниками и современниками – Сергеем Павловичем Королевым и Михаилом Кузьмичом Янгелем. Именно эти два человека обеспечили безопасность нашей Родины и вырвали ее на космические просторы.
