Теперь мы с братом хорошо понимаем, у кого научились вкладывать душу в свое дело.
1994-й год я запомнила хорошо. Тридцать первого декабря мы по традиции провожали его всей семьей за новогодним столом. Для Федора этот праздник имел большое значение: ёлка должна была быть настоящей, подарки лучшими, дети нарядными, на столе — минимум двенадцать блюд…
За полчаса до боя курантов каждому члену семьи предоставлялось слово. Итоги девяносто четвертого были подведены по-журналистски лакончино: «Ваня. Школа. «Деловой вторник».
Своим семилетним умом я отлично понимала, что значит Ваня. Вот он, семимесячный богатырь, полностью поменявший семейный уклад своим появлением. Все, кто знали Федора близко, видели, что для него значило рождение младшего сына. Как он гордился им и как старался, чтоб у него было все лучшее с малых лет.
Про «школу» тоже понятно — я пошла в этом году в первый класс, и, так как мама была занята в этот год рождением Ванечки, многие заботы, связанные со школой, легли тогда на его плечи. Он и записывал меня в первый класс (по иронии судьбы, в день Ваниного рождения), и покупал портфель с ромашками, и водил к окулисту проверять зрение. Помню, после первого родительского собрания отчитывал меня за ошибку в слове «деревья» — потеряла разделительный мягкий знак. Говорил, если буду плохо учиться, ему будет стыдно.
«Деловой вторник»… Уже тогда, не понимая до конца, что это, я чувствовала, что отношение к этому в семье самое серьезное. И эта лексическая единица вошла в мой детский ум с уже теснившимися там загадочными «редколлегия», «летучка», «собственный корреспондент», «первая полоса», «разворот», то и дело звучавшими в нашем доме.
Загадок журналистской профессии с детства приходилось разгадывать много. Например, завтракали, обедали и ужинали мы всегда под выпуски новостей. Причем обязательно отсматривались новости нескольких телеканалов. Уже тогда мы могли научиться тому, что есть факт, а что есть его интерпретация.
Если были выборы, Олимпиада или футбол, телевизор не выключался до рассвета: записывался каждый балл, каждый процент, каждый гол. Вылавливались малейшие несостыковки, по-репортерски озвучивались наутро. Даже отдыхая, он продолжал работать с информацией, как настоящий профессионал.
Говорят, лучший воспитатель и педагог — полоска света из-под двери родительского кабинета. Это очень верно. В некоторых вопросах Федор мог быть очень резким, даже грубым. Но, выходит, самым важным истинам научил само собой, на собственном примере, никому не навязывая, просто самостоятельно их придерживаясь.
Например, я хорошо помню моменты, когда он болел, но никогда не помню его дома на больничном. Не пойти на работу — «это нонсенс», как он любил говорить. Во время нашего последнего телефонного разговора в том злополучном июне мы тоже говорили, в основном, о том, что он работает над номером прямо в больничной палате.
«Нам хлеба не надо — работу давай!» — еще одна любимая поговорка. С хлебом у нас всегда все было в порядке: даже в голодном 91-м в Тюмени он умудрялся доставать яблоки, потому что они полезны растущему организму. Но работа в подлинном смысле этого слова, действительно, ценилась им гораздо выше любых материальных ценностей.
Любопытно, что и я, и Ваня после школы сделали попытку освоить журналистскую профессию. Конечно, тут нас сразу ждал строжайший семейный ценз: не то читаем, мало думаем, не так пишем, недостаточно следим за новостями… «В стране такая ситуация…» — не то горько, не то иронично приговаривал он очень и очень часто. Это здорово, что для нас сразу выставлялась высоченная планка. Мы с братом научились ежедневно штурмовать ее в мире тех профессий, которые оказались в полном смысле нашими. И мы оба очень хорошо понимаем, у кого научились работать, если надо, и по двенадцать часов, вкладывать душу и драгоценное время в свое дело.
Текст получился не столько о «Деловом вторнике», сколько почему-то о том, как важны были для Федора традиции, как он любил, чтобы все важное и нужное происходило регулярно и в срок. Все просто: если отмечать Новый Год, то не забывать подводить итоги года; если ходить на работу, то непременно каждый день; если газета называется «Вторник», то она должна выходить каждый вторник…
Дарья ТАРАЯН
методист по русскому языку
NB!
Дашу, автора этого проникновенного текста, Федор Сизый удочерил еще в трехлетнем возрасте, женившись на ее маме, вырастил и воспитал. «С ним иногда могло быть трудно. Но интересно было всегда», — признается сегодня Даша, мама двух детей. К своему письму в редакцию она сделала маленькую приписочку о том, что накануне дня рождения отчима (22 апреля этого года Федору исполнилось бы 55 лет) Даша проходила мимо нашего офиса, где на специальном стенде мы вывешиваем полосы свежего номера «НВ», и у нее родились такие строчки:
Пролила на рукав кофе,
расплескала по мостовой.
От Ленинградки пешком к вокзалу
могла бы пройти и слепой.
Журавликами с твоего неба
полосы твоих же газет,
птичками черно-белыми,
где все эти много лет,
развешаны,
вторничные и свежие.
Верстка теперь другая —
глаз с непривычки режет.
Не очень ты там ругайся:
верстка совсем другая —
заголовки и авторы те же.
Чем дольше кручу по свету я,
прокладываю маршруты,
тем меньше ответов требую
и тем больше их отовсюду.
И права нет замечательнее,
чем наконец признать,
что нет ничего случайного:
что встречи, людей, имена
Он назначает тщательно —
с собранностью пехоты,
с отточенностью парада,
с найденностью выхода…
Ну кто еще мог быть выбранным
полжизни своей работать
на улице Правды?
Осталось еще поверить,
что даты
для всей этой круговерти —
даты
рождения
и даты
смерти —
принято там мерить
не менее
скрупулезно.
А если серьезно:
нет, не печаль,
не праздность, не злость, не горечь…
Это я так скучаю.
Это апрель. И молча
наблюдаю, как с твоей улицы снова
сбежали в края посевернее
(тоже твои) метелить
по ледяным просторам
черного снега последние глыбы.
И еще у тебя день рождения
через неделю.
Был бы.
