Нас злорадно убеждают в том, что та победа была напрасной. Но это не так.
В очередной раз мы НЕ ОТПРАЗДНОВАЛИ годовщину победы над путчистами в Августе 1991 года. Ни слова не сказал по этому поводу (я, во всяком случае, не слышал) президент, который, кстати, повернись дело по-иному, так бы и прозябал до сих пор на невидной гэбэшной должностишке «помощника проректора ЛГУ по работе с иностранными студентами». Ни манифестаций в связи с Днем Государственного Флага, ни выступлений с восторженными речами записных патриотов…
Дата, конечно, сомнительная, в тренд не вписывается, напоминать лишний раз, что люди способны выдюжить против власти, — неразумно.
Может, даже и вообще не писать о ней в унифицированном «базовом» учебнике истории, который предполагается уже к декабрю предъявить во всей красе — для обретения страной чувства уверенности в своем прошлом, настоящем и будущем?
А то вон, пишет Сергей Пархоменко в своем блоге, эстонцы аккурат к этой дате у себя в Старом городе барельеф в честь Ельцина открыли — при огромном скоплении народа, а от нас лишь представитель посольства тайком в сторонке постоял.
Ума не приложу, как в унифицированном учебнике объяснить подрастающему поколению — русофобы эти эстонцы, или все-таки — нет, герой этот самый Ельцин, или — грязный предатель? У которого в жизни и был один достойный поступок — назначение себе преемника летом 1999-го?
Кстати, в другой недальней столице — в Тбилиси — в самом центре города тоже стоит странный памятник — Собчаку, председателю парламентской комиссии, расследовавшей кровавый разгром демонстрации в апреле 1989-го. Этот — тоже предатель? Или — великий педагог современности, воспитавший ученика, коим гордится все прогрессивное человечество?..
Нашел у себя в архиве старую заметку, которой восемнадцать лет назад откликался на эту же дату, к которой, оказывается, и «при Ельцине» уже начинали относиться с подозрением. Давайте почитаем:
…Вполне по Маяковскому: «Через четыре года здесь будет город-сад…» — искренне и счастливо думали мы в «Том Августе».
Счастье пережили, искренность — еще быстрее, что же до сада… Отцвели уж давно в нем хризантемы недолгой нашей демократии — да и успели ли они поцвести-то, эти хризантемы? В результате же вместо сада — порушенный грозненскими бомбежками дом, да и тот — «Наш дом Россия» — все та же «партия власти» у власти, с которой мы когда-то (думали!) навсегда распрощались…
Не надо ля-ля! — сказала нам быстротекущая жизнь.
Непоследовательность, некомпетентность, амбициозность, беспринципность, мелочные свары, борьба за места у кормушки и вертушки… — все это дискредитировало новую власть, которую впрочем осуществляли в основном прежние, «старые» люди. Бывшие первые секретари обкомов даже не покидали своих кабинетов — лишь меняли таблички на «главу администрации», а портреты Ленина на портреты Ельцина. Зато теперь о них можно было говорить: «Вот они, ваши демократы…»
Со смешанными, одним словом, чувствами смотрю я на свою единственную государственную награду — медаль «Защитнику Свободной России». Что же, собственно, и «защищал» я тогда, в Августе? Не пора ли как когда-то обманутые американские ветераны Вьетнама запулить этой медалью (все равно ни разу не надел) в стену президентской резиденции?..
Нет, ребята, фигушки! Не отнимете!
Ведь никакого не Ельцина мы тогда все (награжденные и нет) отстаивали и уж тем более — не режим, который в результате нам оказался навязан. Мы отстояли свое право остаться людьми (ощущение, которое незадолго до того обрели и которым впоследствии столь бездарно распорядились, но это — отдельный разговор). Мы не позволили загнать нас в старое и провонявшее стойло (тоже отдельный разговор, почему мы так легко дали загнать себя в другое стойло). На три дня мы заставили себя поверить, что, и правда, достойны жить в нормальном обществе (отдельный разговор, как быстро мы отказались от самой такой идеи)…
Именно потому-то так и стараются сейчас отнять у нас сами воспоминания об этих трех днях — равно как и обо всем, что этим трем дням предшествовало. Потому-то мы так и не дождались обещанного процесса по «делу ГКЧП», потому-то и самих гэкачепистов нам так настойчиво сватают сейчас в национальные герои и пламенные патриоты. Надеются, что не вспомним мы и чувства, какие испытывали под гусеницами их танков, и самих их лиц («ликов», как любят теперь писать в некоторых газетах), их слов, которыми они нам лгали, тех замечательных планов, которыми нам угрожали.
Сами они, надо сказать, поворотом событий были потрясены необычайно, необычайно перетрусили и залебезили.
«Уважаемый Вадим Викторович!.. — писал Бакатину из «Матросской Тишины» Крючков. — Обращаюсь к Вам как к Председателю Комитета госбезопасности СССР и через Вас, если сочтете возможным довести до сведения, к коллективу КГБ со словами глубокого раскаивания… Какими бы намерениями ни руководствовались организаторы государственного переворота, они совершили преступление… Осознаю, что своими преступными действиями нанес огромный ущерб своей Отчизне…» (Он, Крючков, еще не скоро воспрянет духом и заявит, что расценивает так и не состоявшийся в результате процесс как «бой за Отчизну, за те идеалы, в которые я верил и предавать не собираюсь»). А маршал Язов все мерил шагами камеру приговаривая: «Старый дурак!.. Какой дурак!…»
Все эти люди надеются, что мы забудем, КТО развалил Державу, в ностальгической верности которой сейчас все кому ни лень клянутся, — никакой не Горбачев и даже не Бурбулис, а бездари и подонки, которые единственно из ненависти к человеческой свободе как таковой готовы были поступиться всем на свете, включая чувство собственного самосохранения.
Мы знаем сегодня (а раньше — предполагали), что это именно спецслужбы тщательно разжигали огоньки национализма на окраинах, убого надеясь в этой крови потопить отвратительные им идеи демократизации общества вообще. Карабах, Сумгаит, Фергана, Новый Узень, Таджикистан… — все это нужно было обанкротившейся вдрызг власти, прежде всего затем, чтобы заткнуть рты своим оппонентам в Москве (сейчас, в 1995-м, то же в точности, но стократ более кроваво происходит в Чечне). И я до сих пор убежден, что даже Прибалтика МОГЛА не уйти из Союза, и не потому, что Ачалову дали бы возможность вовремя ввести туда танки; вспомним, как заклинала (еще в 1989-м) Прунскене: «Лучше жить по-разному хорошо, нежели одинаково плохо» — и уточним, что ТОГДА еще она вовсе не настаивала жить «по-разному» обязательно — врозь.
Надеются, что мы забудем, КТО на самом деле разорил старушку-пенсионерку, которой в руки всовывают сейчас плакат с усатым чудовищем.
Они надеются, что вернутся, так как мы все забудем.
Они во многом преуспели. Мы многое забыли.
В том числе — промозглый дождь у августовского Белого дома. Танки на московских улицах. Запрещенные газеты. «Лебединое озеро» на телеэкранах…
А главное — забываем СЕБЯ: какими мы БЫЛИ, черт подери, в эти три дня — неумело, но противостоя и этому дождю, и танкам, и людям, которые открыто поставили тогда целью оставить нас навсегда и под этим дождем, и под этими танками, и перед этими телеэкранами.
Нас сейчас злорадно убеждают в том, что ТА победа была напрасной.
Не выйдет!
Идеалы ТОЙ победы были чисты и святы. И вспомнив о них, нам имеет смысл еще раз присягнуть им на верность.
…Вот так написал я в 1995-м.
И мы, если напряжемся, в состоянии вспомнить, что было — после.
Павел ГУТИОНТОВ
