Сам прошедший Великую Отечественную, он, считай, всю оставшуюся после войны жизнь посвятил делу сохранения памяти о защитниках Москвы.
В подмосковной Лобне есть улица Колычева. Названа так в честь Прокопия Яковлевича, удостоенного в 1981 году звания «Почетный гражданин города Лобня». Фронтовик награжден двумя орденами «Красной Звезды», орденами Отечественной войны 1 и 2-й степени, медалями. В 2003 году его фамилия внесена в энциклопедию «Лучшие люди России» в раздел «Родины славные сыны и дочери».
Но, пожалуй, более всего Прокопий Яковлевич Колычев стал известен тем, что сохранил для потомков названия частей, фамилии бойцов, вставших в конце ноября — начале декабря грозного 1941 года на Лобненском рубеже обороны столицы от гитлеровцев.
В день своего 90-летия ветеран Великой Отечественной войны обратился к землякам с призывом: «Знайте и всегда помните, что в тяжелые зимние дни 41-го лобненская земля впитала в себя кровь ее защитников и потому является священным местом на все времена!»
Прокопий — значит успешный
Нет, он не уроженец здешних мест. Появился на свет в 1919 году в селе Алеур Читинской области. Гражданская война разделила жителей Забайкалья на два непримиримых лагеря. Яков Колычев стал красным партизаном. Узнав об этом, белые схватили его беременную жену. Избивали нещадно, руками и ногами. Остановились, сочтя, что мертва. В живых осталась чудом, очнулась. Родила младенца, окрестила его священным греческим именем Прокопий — значит, «успешный».
Окончив семилетку, поступил на рабфак в Иркутске. После него — в педагогический институт на физико-математический факультет. Война полыхнула 22 июня 41-го, а его призвали 23-го. Правда, направили не на фронт, а на учебу в военное училище. Осваивать саперное дело.
Освоив, командовал сначала взводом, потом ротой саперов. Воевал на Украине — на Юго-Западном фронте, затем на Донском, Сталинградском, на Курской огненной дуге, освобождал от захватчиков Украину и Белоруссию. День Победы встретил в немецком городе-крепости Бреслау, который был взят Красной Армией лишь 6 мая 1945 года.
В это время майор Колычев был уже полковым инженером и, вернувшись из Германии, начал строить в СССР военные аэродромы, пусковые площадки для ракетных войск. В 1956 году его часть прибыла в подмосковное село Чашниково, что неподалеку от Лобни. Возводить в голом поле главный аэродром ВВС Советской Армии.
— Тут я впервые узнал от ветеранов войны, местных жителей, какие жаркие бои развернулись под Красной Поляной в ноябре-декабре 41-го. Здесь немцы приблизились к столице ближе всего — на 30 километров: она оказалась в опасности… Побывал я на семи братских могилах, в которых покоилось и немало безвестных героев. На войне я потерял много своих сослуживцев, сам был дважды ранен, контужен и потому сознавал: надо, надо сохранить для потомков память о защитниках Москвы, восстановить их фамилии! Чтобы жили и помнили люди о великом народном подвиге на Лобненском рубеже обороны Москвы, — рассказал мне Прокопий Яковлевич при первой же нашей встрече в 1978 году.
Вместе с другими фронтовиками Колычев начал добывать данные «о боях-пожарищах и друзьях-товарищах» в Министерстве обороны СССР, его Главном архиве в Подольске сведения о воинских соединениях, живых и погибших солдатах и офицерах, не пропустивших немцев к столице. Стал записывать воспоминания бойцов и жителей Лобни, окрестных сел и деревень о тех грозных для Первопрестольной днях.
Постепенно скопилось множество рукописных воспоминаний, документов, карт сражений на Краснополянском направлении, списков имен защитников столицы, фотографий. И Прокопий Яковлевич решил, что надо создавать музей боевой и трудовой славы.
— В ноябре 1980 года, когда обсуждался план подготовки к 40-летию разгрома немцев под Москвой, я будучи руководителем городской организации ветеранов ВОВ Лобни, поделился своей задумкой с председателем горисполкома Владимиром Дмитриевичем Ширинских.
Вскоре была подобрана трехкомнатная квартира в доме рядом с противотанковым рвом. Я побывал в школах, Домах пионерах. Поведал ребятам о будущем музее, сказал, что прошу их родителей, дедов и прадедов передать мне семейные реликвии времен войны 1941–1945 годов на вечное хранение.
И люди стали нести фронтовые треугольники, фотографии отцов и дедов военных лет, «похоронки», переписку с государственными органами о без вести пропавших, неотоваренные продуктовые карточки лихолетья… А ребята тащили свидетельства боев на Пучковском поле: гильзы от патронов и снарядов, простреленные каски, котелки, алюминиевые ложки с инициалами солдат… Нашли в лесу даже сохранившийся массивный, непробиваемый бронеколпак долговременной огневой точки и мы потом привезли его к музею, — рассказал Прокопий Яковлевич.
10 сентября 1981 года музей открылся для посещения. Первыми посетителями, явившимися, кстати, нежданно-негаданно, стали ученики Хлебниковской средней школы имени Николая Гастелло.
С тех пор, приезжая к памятникам на братских могилах воинов, родственники передавали в музей вещи фронтовиков, снимки счастливых довоенных лет, письма с фронта. С годами экспозиция музея расширялась и расширялась. Ныне в нем тысячи экспонатов.
Битва за Красную Поляну
Воспоминания о войне, в основном, рукописные, Колычев перепечатывал на машинке сам, помогали дочери. А решив однажды, что негоже хранить их только на стендах или в запасниках (места в музее было мало), стал издавать книги. И вот вышли из печати, появились в домах многих жителей, уроженцев Лобни и окрестных поселков, деревень, в городских и школьных библиотеках издания: «Наш край», «Лобня». Полковник в отставке оказался дотошным, скрупулезным исследователем. Да и то сказать: собрал сведения, что называется, из первых рук, самые достоверные. «Сущая правда о войне!» — суть откликов фронтовиков со всего СССР.
Автор подарил книги и мне. Вот как предстают в них бои на Лобненском рубеже обороны Москвы.
30 ноября немцы, заняв Красную Поляну, двинулись к Москве напрямую и захватили деревню Катюшки. Хвастались в письмах домой, будто видят купола кремлевских храмов в бинокль.
Выход танковых дивизий на ближние подступы к столице СССР вызвал эйфорию у немцев. Гитлер, узнав, что захвачена Красная Поляна, похвалялся успехом операции «Тайфун»: «Война в целом уже выиграна». А Геббельс лично вопил по радио о скором параде победы на Красной площади в Москве.
В Подмосковье уже лежали наготове специальная парадная форма для фрицев, которые должны были маршировать победным шагом по Красной площади, подтянуты вагоны с трофейным французским вином для участников банкета в Кремле, напечатаны красочные пригласительные билеты. Двигался к Первопрестольной специальный поезд с красным гранитом. Из него собирались воздвигнуть в сердце России памятник фюреру (после войны этим гранитом строители облицевали цоколи новых зданий в начале улицы Горького, а бутылки невостребованного вина полопались в вагонах от 30-градусного русского мороза).
Современные «историки» злопыхают-негодуют: «Из-за грубых просчетов бездарных военных советских стратегов и самого Сталина немцы, захватив Красную Поляну и Катюшки, оказались у ворот Москвы. Прямой, кратчайший путь в нее был открыт. Спасло столицу только чудо».
Чудо? Москву спас от нашествия фашистов как раз талант военных советских стратегов, и прежде всего, Георгия Константиновича Жукова. Обратимся к историческим фактам.
Западный фронт с потерей Красной Поляны выгнулся к Москве опасной дугой. Г.К. Жуков назвал это вклинением немецких частей. Не на шутку встревоженный Сталин спросил у него: «Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист». «Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы 200 танков». Сталин ответил: «Это неплохо, что у вас такая уверенность. Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. …Танков пока дать не можем».
Ставка приказала усилить Краснополянское направление войсками Московской зоны обороны. Была срочно создана 20-я армия (Лобненский рубеж обороны перешел в ее зону ответственности от 16-й армии К. Рокоссовского). К Лобне переместились 145-я танковая бригада генерала Ф. Ремизова, три стрелковые бригады, одна из них — 64-я отдельная морская бригада Тихоокеанского флота под командованием И.М. Чистякова, два артполка резерва Главного командования, два дивизиона гвардейских минометов («катюш»)…
Ополченцы 2-й Московской стрелковой дивизии на два дня задержали наступление немцев на Москву по Рогачевскому шоссе. Это дало возможность Ставке спешно перебросить под Лобню 331-ю Брянскую пролетарскую стрелковую дивизию под командованием генерал-майора Фёдора Короля, сформированную в Тамбовской области. Она двигалась по железной дороге к Туле. Уже в пути получила приказ направиться под Лобню, где появилась угроза прорыва немцев к Москве. В ночь на 1 декабря бойцов, прибывших в Химки, пересадили в автомашины и прямо на Дмитровском шоссе переодели в теплое обмундирование (стояли крепкие морозы): выдали ватные брюки, шапки-ушанки, рукавицы, валенки. И передовые части дивизии начали занимать боевые позиции западнее Савеловской железной дороги в Букинской роще.На пути к Лобненскому рубежу обороны столицы находились воинские соединения с Дальнего Востока, из Сибири, Средней Азии.
Против лавины немецких танков Ставка решила применить зенитную артиллерию. Часть расчетов, охранявших небо столицы, пришлось перебросить на Краснополянское направление, чтобы они прямой наводкой били по бронетехнике врага.
На развилке Рогачевского и Букинского шоссе заняли позиции четыре расчета 13-й зенитной батареи 864-го зенитно-артиллерийского полка, ранее защищавшего центр Москвы столицы от немецких стервятников.
Ночью 1 декабря немцы интенсивно обстреливали зенитчиков и тем самым вывели из строя три зенитных орудия. Боеспособным оставался лишь расчет сержанта Гайка Шадунца. Утром он бил прямой наводкой по колонне из 11 танков, приближавшейся к Лобне из Горок. За три дня зенитчики подбили восемь стальных махин. Наступление врага захлебнулось.
Не сумев преодолеть орудийный заслон расчета Шадунца, немцы решили прорваться к Савеловской железной дороге и Дмитровскому шоссе правее — через деревню Букино. Из мемуаров командира 896-го артиллерийского полка А.И. Лопуха: «Мы увидели, что немцы, выйдя из деревни Горки, развертываются в цепь и, ведя огонь, идут к железнодорожной станции. Мы их подпустили поближе и четыре танка подбили. Остальные сперва остановились, а потом попятились назад».
Захватив Красную Поляну, немцы двинулись не только к Катюшкам, но и к железнодорожной станции Луговая под Лобней. Хотели перерезать этот транспортный путь, но, главное, выйти на Дмитровское шоссе, чтобы двигаться на Москву. Здесь еще были остатки ополченцев 2-й Московской стрелковой дивизии, они сместились за Лобненский противотанковый ров. Их позиции в ночь на 1 декабря заняла 35-я отдельная стрелковая бригада. Она была сформирована в октябре-ноябре в городе Чирчик из курсантов Ташкентского пехотного училища имени В.И. Ленина, Алма-Атинского пулеметного училища.
Гитлеровцы безуспешно пыталась сломить сопротивление курсантской бригады.
Еще 29 ноября Георгий Жуков, командовавший на тот момент Западным фронтом, попросил Сталина подписать приказ о переходе советских войск в контрнаступление. Георгий Жуков вспоминал, как убеждал Верховного Главнокомандующего: «Противник истощен. Но если мы сейчас не ликвидируем опасные вражеские вклинения, немцы смогут подкрепить свои войска в районе Москвы крупными резервами за счет северной и южной группировок своих войск, и тогда положение может серьезно осложниться».
Границы такого вклинения проходили в 30 километрах от Москвы, по линии Яхрома, Луговая, Красная Поляна, Катюшки, Черная грязь на Ленинградском шоссе. Немцы, подтянув войска, не упустили бы выгодную возможность ударить по столице. Поэтому Жуков предложил не ждать полного развертывания наших резервных и прибывающих частей, а срочно переходить в контрнаступление, прежде всего, именно здесь, на Лобненском, Краснополянском направлениях. Командующий Западным фронтом приводил Сталину и другие аргументы, кроме того, что «противник истощен» в боях с Красной Армией. У наступавшего врага нет оперативных резервов, заранее подготовленных оборонительных позиций, должного материального обеспечения, он не готов вести войну в суровых зимних условиях. На стороне наших воинов были высокий моральный дух, желание во что бы то ни стало отстоять столицу.
И Сталин согласился с доводами Жукова, подписал приказ.
Уникальное контрнаступление
Контрнаступление советских войск под Москвой — уникальное в истории войн. Переход от обороны к стратегическому наступлению начался без оперативной паузы, при перевесе соотношения сил и в людях, и в технике на стороне немцев: в личном составе в 1,5 раз, артиллерии в 1,8 раза, танков в 1,5 раза. И лишь самолетов у нас было больше.
5 декабря поднявшиеся в контр-наступление воины 1104, 1108-го стрелковых полков и 28-й бригады 331-й Брянской пролетарской дивизии выбили немцев из Катюшков. 6 декабря вошли на восточную окраину Красной Поляны. 8 декабря они во взаимодействии с 135-м танковым батальоном и 15-м огневым гвардейским дивизионом «катюш» полностью очистили от неприятеля поселок.
5 декабря начала контрнаступление и 35-я отдельная стрелковая бригада, выбила немцев из поселка Луговая.
Дальше Лобненского рубежа обороны столицы немцы из Красной Поляны и Катюшков не прошли.
Большой урон немцам нанесла наша авиация. Летчики Резервной авиагруппы генерала Ивана Петрова на Рогачевском и Краснополянском направлениях вылетали бомбить танковые армады гитлеровцев по 5–6 раз в сутки.
Руководил войсками 20-й армии в контрнаступлении на Краснополянском направлении начальник ее штаба Л. М. Сандалов ввиду отсутствия командующего, который в это время лежал в госпитале.
В ходе начавшегося 5–6 декабря контрнаступления под Москвой Красная Армия отбросила оккупантов на 100–200 километров от столицы. «Советские войска разгромили до 50 дивизий врага, нанеся особенно серьезное поражение основной группировке вражеских войск — группе «Центр», — пишет маршал Александр Василевский в книге «Дело всей жизни».
Никто не забыт и ничто не забыто
Став избранником Лобненского Совета народных депутатов, Колычев делал все, чтобы улицы и переулки, проезды получили названия частей, имена защитников Москвы на этом рубеже обороны столицы.
Благодарные лобненцы в память о доблестных воинах поставили обелиски, стелы, памятные знаки, прикрепили к домам памятные доски. Есть в городе улицы: Брянской пролетарской стрелковой дивизии, 35-й отдельной стрелковой бригады, Батарейная (здесь стояла 13-я батарея 864 зенитно-артиллерийского полка), комиссара Агапова (капитан погиб, выбивая разведчиков врага с железнодорожного переезда), Оборонная, Женевского (младший политрук 4-й стрелковой роды 2-й Московской стрелковой дивизии геройски погиб в Красной Поляне), лейтенанта Бойко ( командир той же 4-й стрелковой роты), проезд Шадунца (во славу командира 1-го расчета 13-й зенитной батареи).
Памятники рассказывают о героизме воинов, учат мужеству их потомков, не дают забыть имена павших.
Стараниями Колычева, других фронтовиков в Центральном архиве Минобороны СССР найдены сотни фамилий тех, кто пал в бою на Лобненском рубеже обороны столицы. Ныне их имена — на гранитных плитах у обелисков. Вернулись из небытия. Никто не забыт и ничто не забыто.
В 2008 году Колычев издал третью книгу: «Детство, опаленное войной» — сборник воспоминаний тех жителей Лобни, Красной Поляны и ближних поселков, сел и деревень, кому зимой 41-го было 14–18 лет.
— Сердце обливается кровью, когда читаешь свидетельства юношей и девушек о зверствах фашистов на лобненской земле. Спалили село Катюшки и деревню Агафониха, мучили, истязали и убивали даже детей — рассказывает директор музея истории Лобни Людмила Прокопьевна Лукина — дочь Колычева. Она продолжает дело отца — хранит память о частях и бойцах Лобненского рубежа обороны Москвы.
Ушел из жизни Прокопий Яковлевич в 2009 году. Светлая ему память!
Юрий МАХРИН
спецкор «НВ», кандидат исторических наук
Фото автора и музея истории Лобни
