Из дневника человека, победившего рак
(Окончание. Начало — в № 17 «НВ»)
9. Дорога к Храму
Спрашиваю у академика Анатолия Федоровича Цыба, директора МРНЦ (Медицинский радиологический научный Центр в Обнинске. — Ред.), сколько же счастливчиков исцелил он лично за свою врачебную жизнь?
Мнется, молчит, губами шевелит, а очи — в потолок.
— Не знаю, не считал… Тысяч пять — не меньше.
— А свою первую операцию помните?
— Еще бы! Оперировал я Данилова. Так он через неделю мне с койки лыбится: «Федорыч, ты меня к жизни вернул, так мы, извиняй, с дружками обмыли это дело, раздавили поллитровочку… (После некоторого молчания). До-о-о-лго после операции жил. А умер совсем от другой болезни.
Родился Цыб в 1934-м, на Миргородчине. Познал и голод, и холод, и потерю отца, скончавшегося от рака. Может, после его смерти Толя и решил стать врачом. Благо, медаль при аттестате зрелости (учился-то он на «отлично»!) открывала Толе двери любого вуза. Вот он и поступил в Ужгородский университет. Ясное дело — на медицинский. Так Цыб оказался в среде, из которой с тех пор и не пытается вынырнуть. Но «дослужившись» до директора Центра, Анатолий Федорович никогда не надувает щеки. А некогда просто! Ведь у него, кроме операций, куча всяких дел. Цыб всегда что-то выбивает, достает, пробивает. Его машина каждую неделю стрелой несется в Москву и обратно, в Центр, ставший его вторым домом. Таким же родным, как первый, а может даже поболее.
Мне рассказывали, что академик Цыб самолично готовит пополнение МРНЦ: вывел в свет 18 докторов наук и 35 кандидатов. То есть, без всякой ревности-зависти всячески способствует увеличению числа талантливых сподвижников. И при этом сам неустанно творит, несмотря на непомерную перегруженность административными заботами.
Взять хотя бы программу «Женское здоровье», разработанную при его непосредственном участии с целью своевременного выявления опухоли молочных желез. Вот как популярно объяснил мне эту задачу Цыб:
— Что значит для женщины потерять грудь? Это не просто инвалидность, это крест на личной жизни. Если рак обнаруживается на ранней стадии, трагедии можно избежать, даже в том случае, если грудь все-таки придется удалить. Мы стали применять методику одномоментной реконструктивно-пластической операции, когда одновременно с удалением опухоли грудь женщины полностью восстанавливается, благодаря использованию собственных тканей пациентки.
А чего стоит создание при МНРЦ Чернобыльского банка ткани щитовидной железы и нуклеиновых кислот! Анатолий Федорович сплотил вокруг Центра ученых Европы, США и, конечно же, Японии, Украины и Белоруссии, чьи народы, измученные ядерными несчастьями, давно побратались с русским, который тоже опален Чернобылем.
Рассказал я как-то Цыбу о нашем споре на посиделках — почему, мол, наши богачи лечатся за границей.
— Там лучше лечат, — сказал один.
— Денег немеряно, — предположил второй.
— Да просто мода такая пошла — по примеру Ельцина, — заключил третий.
Цыб мне в ответ: «Нельзя говорить на эту тему вообще. Да, мы немалому можем поучиться в лучших зарубежных научных центрах. Но и к нам в Центр за опытом приезжают… Эх, нам бы «ихнии» деньги на развитие науки… Или такое, как там, внимание здравоохранению от власти и от общества». Подумал, подумал и произнес: «Хотя издержек и у них полно».
При всем при том Цыб со своими единомышленниками на заграницу особо не заглядывается и,
тем более, не ждет от нее милости. Так, например, проблему нехватки донорской крови в МРНЦ решили путем налаживания собственного производства заменителя крови «Гелинпол». А кроме того, синтезировали селеновый фермент глютатионперксидаза, недостаток которого в организме может стать одной из причин возникновения раковой опухоли.
Был как-то случай спросить у Цыба, о чем он мечтает?
— А чего зазря мечтать-то?! — вопросом на вопрос ответил директор Центра. — Я ищу союзников по внедрению в жизнь программы, которая в два-три года значительно улучшит онкологическую безопасность России. Реальную. Основанную на новейших технологиях. И при этом — относительно недорогую! О чем речь? О том, чтобы одновременно с созданием новых технологий в научных центрах, на периферии развивать своевременное диагностирование и клиническое лечение. Ведь по статистике, 150 тысяч россиян ежегодно становятся инвалидами по онкологии из-за того, что получают свой диагноз несвоевременно.
Заметив мою восторженную реакцию на сказанное, Цыб подытожил со вздохом:
— Но чтобы воплотить эту идею в жизнь, деньги нужны… Очень большие. А где мне их взять?
Тем не менее Цыб не расстраивается — нашлись же доброхоты, поддержавшие созданный им благотворительный Фонд строительства на территории Центра больничного Храма! В числе тех, кто вложил свои средства в его возведение, — депутат и полярник Артур Чилингаров, председатель Союза писателей России Валерий Ганичев, глава Росатома Сергей Кириенко и другие.
И вот уже второй год стоит, этот красавец-храм. Огорченного он утешит, малодушного ободрит, страдающего избавит от терзаний, а потерявшего стойкость не оставит милостью сочувствия…
10. Слово профессора Сошина
— Знаешь, чем лечат жертв чернобыльской катастрофы? — спросил меня однажды Анатолий Цыб. И сам же ответил: «Ядерной медициной». А разведать подробности этого метода посоветовал у его автора, Льва Дмитриевича Сошина.
— Новую отрасль медицины называют ядерной потому, что она использует достижения ядерной физики и ядерного приборостроения в терапевтических и диагностических целях, — начал было профессор свою вводную лекцию, но заметив мою настороженность, остановился: — Хотите попонятнее? В диагностике мы используем энергию, которая освобождается при радиоактивных превращениях в виде разного рода ядерных излучений. Вводимый нами радиофармпрепарат (РПФ) — это, по сути, коллоид с размерами частиц 0,1–1,0 микрон, которые мечены каким-либо радиоактивным изотопом. При этом не надо бояться облучения. Если, к примеру, в печень внутривенно ввести такую порцию, то уже через минут 20–30 кровь полностью очищается от введенного коллоида…
— Рассмотрим, правда, схематически и упрощенно, основные принципы получения диагностической информации в радионуклеидных исследованиях, — продолжил профессор. — Например, проведем поиск метастазов в печени. Известно, что в метастазах, развивающихся в печени, отсутствуют так называемые купферовские клетки. Это они выхватывают из крови коллоидные частицы, очищая организм. В норме эти клетки распределены равномерно по всей массе печени. Таким образом, для диагноза — есть ли метастазы в печени? — необходимы сведения о том, насколько изменена физиологическая функция органа по очистке крови от коллоидных частиц. Наши исследования и дают ответ — есть ли в органе участки, в которых эта функция нарушена, есть ли очаги с измененной (пониженной или вообще нулевой) функцией.
Когда я, запинаясь, пересказал Цыбу беседу с профессором, Анатолий Федорович самодовольно улыбнулся:
— Лучевая диагностика в нашем Центре — на самом современном уровне. Поклонимся низко-низко тем, кто приспособил новейшие научные и конструкторские разработки для онкологии. Собственно говоря, ты сам все это прошел. И даже не раз. Неужто забыл, как ложился под компьютерные и магнитно-резонансные томографы?
Как же не помнить это сооружение! Громадная машина с округлыми очертаниями, к которой сползаются кабели и шнуры. И в этом огромном помещении только трое — сам томограф, медсестра и я, грешный. Врачи же располагаются в соседнем кабинете, у компьютеров.
Вот сестра заставляет меня выпить молочного цвета вещество и ложиться. Уже через мгновение замечаю, как с каким-то придыханием-жужжанием на меня медленно, но неотвратимо надвигается эта махина, и слышу команды: «Глаза закрыть! Дышать! Не дышать!».
С этих секунд я начинаю искренне верить, что никакая метастазинка не скрылась от всепрощупывающих лучей невероятно внимательной машины и от всевидящих взоров наивнимательных врачей, коим впору присваивать звание врач-физик. Они теперь познали меня истинно как облупленного.
Встаю, одеваюсь и замираю в ожидании вердикта — выловил ли томограф что-то подозрительное? И только через день слышу от лечащего врача Глушковой:
— Я поздравляю вас с Бердовым, хотя и себя тоже. После операции никаких нехороших признаков не выявлено.
11. Прощай, Центр!
Последние минуты пребывания в клинике. Идем с женой по коридору с вещичками на выход — на свободу.
Из открытых дверей столовой доносится голос буфетчицы-раздатчицы: «А пообедать?!».
Да какой обед?! Домой! Домой! Поделиться радостью с другими близкими, которые ждут-не дождутся меня, чтобы посидеть за семейным столом.
Ах, как же я не догадался вчерашним вечером зайти хотя бы в соседние палаты и рассказать, что излечен и тем самым извлечен из «ракового корпуса». Встречаем в коридоре ходячих. Кто-то из них на меня с доброй завистью глядит, кто-то с искренней радостью, а кто-то вообще не замечает. А один чудак то ли в шутку, то ли всерьез вопрошает: «Временно покидаешь нас или как?».
Глушкова стоит у дверей своей ординаторской и, провожая нас, украдкой перекрещивает.
Останавливаемся у сестринского поста, чтобы сдать ключ от палаты, а усталая дежурная прощается со мной недежурными словами:
— Вы на нас не в обиде за чего-нибудь непрощенное? Если — что, так извиняйте.
Гардеробщица берет номерок у жены со словами:
— Смотрите, чтоб муж не застудился — ветерок на улице. Шарфик есть?
Потом оборачивается ко мне: «Счастливой вам жизни. Не болейте…». И уж совсем вдогонку, почти криком: «Толсте-ей-те-е-е».
Выписан! Выписан в полном здравии!
Выписан на свободу — жить, то есть.
Жену уже не улице проняло — опять мокрые глаза, хотя, кажется, давно все слезы выплакала. Но это — уже другие слезы: слезы радости и благодарности Центру, отменившему смертный приговор.
…Ехали домой, а в памяти всплыл монолог такого же, как и я, счастливца, готовившегося к выписке:
— Они мне жизнь подарили, а чем же я отблагодарить их могу, если даже на шоколадку денег нет. Разве что на коленки встать… Так покажусь смешным, а?
— А ты молись, — посоветовала соседка по столу. — Свечу поставь…
— Да не верующий я, — проговорил мужик не то в растерянности, не то — извинительно.
— А ты от себя молись, — не сдавалась женщина. — Встаешь с утречка — поблагодари, что переночевал. Обедаешь — помяни, что можешь обедать. Ложишься — опять же обрати свой голос в Обнинск.
Не знаю уж, внял ли этим советам тот счастливец, вырвавшийся из лап смерти. Я же каждый день своей жизни делаю именно так.
Валентин ОСИПОВ (на фото)
писатель,
лауреат Шолоховской премии
NB!
Полностью дневники Валентина Осипова вы можете прочитать в его новой книге «Рак — диагноз дьявольский. Из записок исцеленного», которая вышла на днях в издательстве «ДИЛЯ» (Санкт-Петербург) и уже поступила в продажу. Спрашивайте в книжных магазинах!
