Недавно мне неслыханно повезло: я взял интервью у самого Абрамовича. Правда, при необычных (и даже экзотических!) обстоятельствах.
Еду я на днях в метро. И вот на «Электрозаводской» в вагон входит бомж. Самый натуральный — в мятой одежде, рваных ботинках, с синяком под правым глазом. Естественно, пахнет — ну вы знаете, как пахнут бомжи — все вокруг разбегаются. И сейчас побежали, даже не успев принюхаться.
Я же внимательно к нему пригляделся и вдруг увидел в нем знакомые черты. Ну, вылитый Абрамович! И хотя вонь от него исходила невероятная, я все же приблизился к нему и негромко сказал:
— До чего же вы похожи на Абрамовича! Вам про это никто не говорил?
— По правде говоря, никто, -так же шепотом ответил мой новый собеседник. — Потому что я и есть Абрамович.
— Тогда чем объяснить… — не веря услышанному, замешкался я и показал рукой на синяк под глазом, грязную куртку и брюки — все в дырах и заплатах.
— Очень просто. После того, как ваши коллеги-журналисты обнаружили на руке одного видного деятеля часы ценой в 25 тысяч баксов, у нас, людей публичных, стало немодным принародно показывать свое богатство. Вот мы и стали одеваться, как бомжи, и ездить не на «Майбахах», а в обычном метро. Скромно — это сейчас модно.
— Где же вы одежду такую достали? Поди, на блошином рынке?..
— А вот и не угадали. Курточку эту пошил Версаче. А штаны — от самого Гольяно. Стоят, между прочим…
На этих словах мой собеседник (вероятно, опасаясь чужих ушей) написал на клочке бумаги шестизначное число. И поймав мой недоуменный взгляд, пояснил:
— Если бы вы знали, какой сейчас спрос на такую одежду! Ведь в нее облачаются практически все состоятельные люди и высшие чиновники. Даже…
Он нагнулся в мою сторону и назвал две фамилии, которые я не решаюсь здесь воспроизвести.
— А синяк под глазом? — продолжал допытываться я.
— Произведение лучших французских косметологов. Исчезнет сам собой, как только отпадет необходимость.
— Рваные ботинки?
— Личный подарок Олега Табакова. Из реквизитов спектакля «На дне» в «Табакерке», где он, как вы знаете, в главной роли.
— Ну, я пошел… Станция «Площадь Революции», мне в Кремль надо, — неожиданно заторопился Роман Аркадьевич.
В этот момент в дверь вагона вошли еще два бомжа. Один повыше, с реденькими волосиками и острыми глазками. Второй — ему по плечо, в меру упитанный, со счастливой улыбкой на лице.
«Неужели это те, о которых мне только что сказал Абрамович?» — подумал я.
А что — очень даже может быть! Как раз Кремль наверху — аккурат над станцией «Площадь Революции».
Барт УХВАЛЬД