Так сказал о Гагарине американский астронавт Нил Амстронг. И также говорит о себе летчик-космонавт, Герой Советского Союза Александр Волков
Журналисты частенько называют его небожителем. И в этом есть доля правды: трижды поднимался на околоземную орбиту, где провел в общей сложности год и три месяца.
Сегодня же у вчерашнего космонавта вполне земная жизнь — Александр Александрович (Сан Саныч, как уважительно называют Волкова друзья и коллеги) руководит администрацией городского округа Звездный городок, где мы и расположились для беседы.
А начали мы, разумеется, с воспоминания о Гагарине, точнее – со скорбной для страны даты: 27 марта 1968 года первый космонавт планеты погиб вместе с Серегиным при выполнения учебного полета.
— И этот трагический день, и 9 марта, день рождения Юры, мы, космонавты, считаем святыми, — говорит Александр Александрович. – Девятого обычно отправляемся на родину Гагарина, а 27-го – на место его гибели. Ежегодно сюда приезжают члены первого отряда космонавтов, из которых, увы, осталось всего четверо – Быковский, Волынов, Горбатко и Леонов.
— А ваши, Александр Александрович, земные пути-дороги не пересеклись с гагаринскими?
— Как сказать… Новость о полете Юрия Алексеевича я встретил в шахтерской Горловке, когда мне только исполнилось 13 лет. Но именно в тот солнечный день – 12 апреля 1961-го — я твердо и окончательно – до того были другие мечты – решил стать, как и Гагарин, военным летчиком. А в отряд космонавтов меня зачислили лишь в 1976 году, спустя восемь лет после гибели Юры. Однако, поселившись в Звездном городке, я познакомился и подружился с семьей своего кумира — Анной Тимофеевной Гагариной и родным братом космонавта №1 Валентином Алексеевичем. Пока жива была мать первого космонавта, мы, его последователи, ездили каждый год 25 декабря в Гжатск – на день ее рождения. И поныне участвую в гагаринских чтениях на смоленской земле. Они проходят ежегодно в день рождения Юрия Алексеевича — 9 марта.
— Летчик-космонавт – семейная профессия Волковых?
— Так и есть. Три полета у меня, два – на счету у Сергея. Сын давно почувствовал космос, он у него, что называется, в генах, в крови.
— Вам во время трех полетов хоть раз было страшно?
— Каждый нормальный человек испытывает это чувство. И космонавт не исключение. Но он профессионал, поэтому, в отличие от «нормального» человека, готов к любой неожиданности.
— Не припомните какой-нибудь конкретный случай?
— А давайте я про Сергея лучше расскажу. Его выход в открытый космос вместе с Кононенко был связан не с экспериментальными работами, а с ремонтом. За всю историю космонавтики до них подобного не делал никто. Они определили, что при расстыковке пираболт не сработает, и спускаемый аппарат не сможет отделиться от прибороагрегатного отсека. (При расстыковке подается напряжение, спиралька поджигает заряд, который, взрываясь, и открывает замок. – Ред.).
Будучи в ЦУПе, я видел, как Сергей достал с борта корабля болт, начиненный взрывчаткой, чтобы осмотреть его. Страшные минуты! Скорость движения станции – 108 метров в секунду. Пираболт мог взорваться в руках сына от электростатического электричества. И тогда – конец…
— Сергей об этом знал?
— Конечно! Он сознательно шел на риск. Я облегченно вздохнул, когда сын вставил взрывчатку в бронепенал. В тот день у меня на голове прибавилось седин…
А если о себе говорить… Мне выпала честь впервые в истории нашей космонавтики выйти за пределы орбитальной станции вместе с иностранным космонавтом — Жаном Лу Кретьеном. Надо было провести один крайне сложный эксперимент: раскрыть большую, размером 6 на 8 метров, конструкцию, состоявшую из тонких углепластиковых трубочек, — острых, как лезвие бритвы. Она должна была раскрыться автоматически, по команде со станции, но не подчинилась нажатой кнопке. Предстояло сделать это вручную. Из ЦУПа пришла команда отойти от конструкции подальше, минимум — на девять метров. Чтобы острые трубочки не задели наши скафандры и не разрезали их. Смерть наступила бы мгновенно. С первого раза сделать это не удалось. И тогда я решил подойти к конструкции вплотную, взяться руками и начать трясти. Сначала тихонько, потом сильнее, сильнее. Мне повезло: конструкция раскрылась, не задев меня. Знать, я родился в рубашке…
Риск? Несомненно. Но ведь человек отправляется в космос по своей воле, никто его туда не загоняет. Он летит, чтобы принести хоть какую-то пользу Земле и его жителям, каковым является сам. Продвинуть эффективную идею, испытать новый прибор или «прокатать» многообещающую технологию. Это же все для землян делается, для Человечества!
— Александр Александрович, а вдруг Сергей пойдет на третий полет, чтобы с отцом сравняться? Волноваться будете?
— Когда сын на орбите, я переживаю даже больше, чем если бы был в космосе сам. И не перестаю волноваться вместе с супругой, Анной Николаевной, пока не обниму его в Звездном городке.
Беседу вел Юрий МАХРИН | спец. корр. «НВ» | Фото автора
